Хлеб печали

- Ах, ерунда, - рассеянно отозвалась графиня. – Какое же это зло? Всякий человек делает глупости: и ребенок, и взрослый. Зачем винить себя? – она цепко взглянула на Матильду. – Я не узнаю в тебе той смелой и храброй девочки, которая так не хотела просить милостыню, что решила обокрасть придорожный трактир. Я вижу истощенную и бледную девочку, которая предпочитает замучить себя, потому что она сдалась и не хочет бороться.

- Я не сдалась, - быстро возразила Матильда. Ей казалось, что щеки у нее горячей раскаленной печи. - Что я могу, сидя здесь?

Вместо ответа графиня фон Дитценроде кусочком белого хлеба собрала подливу с тарелки, и даже это вышло у нее так красиво, что Матильда засмотрелась на ее движения. Служанка принесла поднос с кофейником, молочником и двумя серебряными чашками. Она быстро разлила дорогой и редкий напиток (до встречи с графиней Матильда понятия не имела о том, что на свете существуют подобные вещи): хозяйке больше кофе, Матильде – больше молока, и отошла в сторонку, прижимая поднос к груди.

- Пирог будет через четверть часа, госпожа, - сказала она. – Очаг сегодня плохо горит, и кухарке приходится то и дело разводить огонь.

Графиня холодно кивнула.

- Тогда иди и помоги ей, - велела она, и служанка затворила за собой дверь. Матильда глядела, как графиня размешивает молоко, и белизна исчезает в темной гуще.

- Я полагаю, - мягко сказала графиня фон Дитценроде, - что тот волк охотится за тобой не случайно. Говорят, если один оборотень убьет другого, то сможет вновь стать человеком.

Матильда моргнула.

- Правда? – глупо спросила она.

- Так говорят. Кроме того, в книге Бытия – об этом мне напомнил господин Штальмайер – есть строчка об одном из сыновей Иакова: «Беньямин – волк хищный, утром будет есть ловитву, а вечером делить добычу». Значит, оборотни произошли от людей и могут к людям вернуться.

- Он хочет убить меня?

- Вполне вероятно, - совершенно хладнокровно ответила графиня. – Поэтому тебе нужно нанести удар первой. Как жаль, что тебе пришлось столкнуться со злом в таком юном возрасте и брать на себя ношу, от которой может сломаться спина и у зрелого мужчина.

Подавленная Матильда промолчала. Аппетит у нее пропал, как только она представила, что ей нужно кого-то убить. Убийство было смертным грехом, правда, священник никогда не говорил про убийство тех, кто только притворяется человеком.

- Но как я справлюсь… - начала она и умолкла в сомнении. Она никак не могла поверить, что графиня предлагает ей настоящее дело, которое по плечу только настоящему благородному воину. Волк разорял невеликие стада, убивал людей и стал бичом крестьян, особенно после того, как его попытались затравить; Матильда помнила, как он силен и страшен, и стиснула зубы, чтобы ужас не выплеснулся наружу.

- Господин Штальмайер поможет тебе, - и первого упоминания имени этого человека Матильде было довольно, и она вспыхнула, как порох.

- Я его ненавижу, - выпалила Матильда. – Неужели мне не может помочь кто-то другой?

- Он знает, как травить волков.

- Таких, как я? Что если я стану… - она обернулась к дверям, чтобы убедиться в том, что никто их не подслушивает, и продолжила, значительно понизив голос, - если я обернусь в… - Матильда запнулась, не в силах выговорить это слово, и благоразумно опустила его, - на его глазах? Меня ведь тоже сожгут на костре? Почему он тогда не справится один?

- У него нет столь замечательного нюха. Ты можешь найти логово, а он сможет помочь убить его – вот и все. Ты ведь хотела понять, чего стоишь, разве нет? Что достойна своих предков? Разве не для этого ты каждый день фехтуешь как заправский дуэлянт?

- Я… - Матильда сглотнула неприятный комок в горле. Графиня фон Дитценроде смотрела в свою тарелку, и голос у нее звучал странно и глухо, словно она не до конца была уверена в том, что говорила. – Да, я хотела… Да…

- Тогда глупо не воспользоваться шансом. Или ты боишься?

- Нет! Я ничего не боюсь! – Матильда от волнения уронила двузубую вилку на пол, и ей пришлось, краснея от собственной неловкости, лезть за ней под стол, раз рядом не было служанки.

- Я устрою вам встречу, - сказала графиня сверху. – Разумеется, ты не должна говорить ему о своем нюхе... Скажи, что знаешь, где он прячется – вот и все.

- Хорошо, - буркнула Матильда и пригладила волосы, завитые в кудельки. – Что-нибудь придумаю. Я уже выросла, чтобы понимать такие вещи.

- Знаю. Хотя я бы предпочла, чтоб ты оставалась маленькой девочкой, о которой можно заботиться, - она снова стала прежней, и хоть Матильде не понравилось, что ее не воспринимают всерьез, все-таки на душе стало чуть легче. Задание, лежавшее перед ней, казалось ледяной бездной, в которой таилось неведомое зло, но Матильда стиснула в кулаке вилку, стараясь не поддаваться страху. Дед доблестно воевал, а на войне куда как страшней, чем оказаться лицом к лицу с любым волком.