Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники

Кобулова арестовали днем 27 июня – быстро, но все-таки недостаточно быстро для главного и страшного врага. Зачем было оставлять ему свободу действий на целые сутки? Да и сама процедура его ареста не свидетельствует о том, что из-за него сильно нервничали: Кобулова вызвали в ЦК партии, там и арестовали. По-видимому, понимали, что Кобулов явится по вызову, куда ему укажут, «взбрыкивать» не будет.

Причем были люди, которых поспешили арестовать днем 26 июня, не откладывая ни на минуту. Это, во-первых, личные охранники Берии (их задержание выглядит естественным и даже, пожалуй, неизбежным в сложившейся ситуации). Это, во-вторых, семья Берии: жена, сын, беременная невестка с двумя маленькими (дошкольного возраста) дочками – внучками Берии. Впрочем, семью арестовали как бы «не совсем»: поместили под домашний арест на дачу, и лишь 18 июля жену и сына Берии арестовали «по-настоящему».

Это само по себе беспрецедентно – ни до, ни после при аресте «врага народа» в Советском Союзе «членов семьи врага народа» не помещали под домашний арест и вообще не оставляли вместе. Взрослые (как правило, не вся семья и не одновременно) отправлялись в тюрьму – и, конечно, не в одну и ту же камеру. Если арестовывали и детей (что делалось не всегда), то их отправляли в спецдетдома, где им немедленно меняли имена и фамилии. Традиция была однозначной, никаких вариаций не существовало. Почему же для Берии сделали такое торопливое и странное исключение?

Вообще чем могли быть так опасны родные Берии, что их арестовали на сутки раньше, чем Кобулова? Сын Берии – Серго Лаврентьевич – был главным конструктором КБ «Алмаз», создавал технику для противовоздушной обороны. Его должность сама по себе не давала ему никаких особых возможностей для борьбы за высшую государственную власть. Можно, разумеется, предположить, что 28-летний здоровый мужчина, хорошо образованный и имеющий руководящий опыт, представлялся кому-то опасным независимо от занимаемой должности; но как могла его беременная жена с двумя маленькими дочками представляться опаснее первого зама министра МВД Кобулова?

И если Серго Лаврентьевич впрямь казался опаснее Кобулова, то почему Серго Лаврентьевича не арестовали 26 июня «по-настоящему», а тянули с этим три недели?

АРЕСТ БЕРИИ: ПОЧЕМУ В КРЕМЛЕ?

Больше никого из высших советских руководителей не арестовывали прямо на заседании высшего советского руководства.

Оно и понятно.

С одной стороны, если прямо на заседаниях высшего органа власти управляющие государством люди принимаются друг друга арестовывать, то это роняет его, органа власти, авторитет.

С другой стороны, создается нерабочая обстановка – ведь даже и в самой диктаторской диктатуре орган власти призван решать вопросы управления государством, а если каждый или почти каждый из присутствующих его участников мысленно прикидывает, не арестуют ли его, участника, прямо здесь и сейчас, – это может до некоторой степени отвлекать его, участника, от сути обсуждаемых вопросов и в итоге снижать качество принимаемых решений.

Даже в 1937–1938 гг. никого не арестовывали прямо в кабинете у Сталина, мало того: по отношению к некоторым уже назначенным в жертву руководителям Сталин в последний момент перед арестом проявлял показную благожелательность, успокаивал, обнадеживал. Так было с Бухариным, Тухачевским, Блюхером, и не только с ними.

Кроме того, как правило, нет стопроцентной гарантии, что арестуемый не вооружен и не окажет сопротивления, быть может – отчаянного. Кому нужна беспорядочная стрельба прямо на заседании в Кремле? Или хотя бы драка с использованием, скажем, разбитого графина?

Наконец, человек в Кремле в середине рабочего дня, скорее всего, находится в рабочем, бодром состоянии, да и неподалеку от правительственных телефонов и своих охранников, в общем, в центре событий и на суточном пике тонуса. Куда удобнее осуществлять (предрешать) отстранение руководителя во время его отсутствия в столице – как поступили с Хрущёвым в 1964 г., когда он отдыхал в Пицунде, или с Жуковым в 1957 г. во время его официального визита в Албанию и Югославию. Арестовывать же лучше ночью, разбудив спящего, что в сталинские времена, как известно, широко практиковалось.

Берия как раз накануне своего ареста вернулся из Берлина, где провел несколько дней. Если уже решили его арестовать, зачем было дожидаться его возвращения в Москву? Боялись, что он и в Берлине (или находясь в воздухе) узнает, что что-то происходит, и начнет противодействовать? Но, будучи в Москве, он имел куда более возможностей для противодействия.

Словом, выбор времени и места для ареста Берии – еще одна странность в этой истории, хотя и не самая большая.

СОДЕРЖАНИЕ БЕРИИ В ЗАКЛЮЧЕНИИ И СУД В ШТАБЕ МОСКОВСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА

Бывает, что непосредственно после ареста арестованного содержат не в тюрьме, а где-либо еще. Чаще всего это случается на войне, в походах и экспедициях, вообще – вдали от городов и/или при необычных обстоятельствах и бытовых условиях.

Случается это и в городах, хотя и реже, и, как правило, ненадолго.