Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники

То есть официальная версия не просто слаба, а очень слаба, настолько, что принять ее и провозгласить руководители СССР могли, на мой взгляд, лишь в одном случае: вынужденно, от некуда деться, от крайней необходимости. Не потому что в Кремле сидели круглые дураки, не способные придумать что-нибудь правдоподобное, а потому что хоть какое-то правдоподобие версии было бы для государства самоубийственным.

РАССУЖДАЯ НА УРОВНЕ ЗДРАВОГО СМЫСЛА

В любом деле, даже самом простом, вроде забивания гвоздей, чтобы выполнять его хорошо, необходимо овладеть теми или иными тонкостями, известными лишь профессионалам.

В то же время любое дело строится на основе здравого смысла, которым наделен любой человек, независимо от профессии.

Говоря очень грубо и приближенно: чтобы знать, что и как можно сделать в данном конкретном деле, – надо быть профессионалом; чтобы догадаться, что и как в данном деле сделать нельзя (или как поступать заведомо неразумно), – достаточно здравого смысла и некоторого кругозора.

Порассуждаем же на уровне здравого смысла.

Если в Кремле опасаются, что некая расположенная в Подмосковье дивизия самовольно двинется на Москву, нет необходимости тащить в Москву другую дивизию для предотвращения опасности. Достаточно посадить у расположения подозреваемой дивизии в доме напротив у окна одного наблюдателя – и, если подозреваемая дивизия начнет выходить за пределы своего расположения и строиться в колонну, наблюдатель не сможет этого не заметить и успеет сообщить, ибо готовиться к организованному продвижению дивизии придется никак не менее часа.

После чего блокировать ее продвижение можно быстро и надежно, не привлекая никаких войск – просто выставив в подходящем месте на шоссе несколько грузовиков или автобусов и образовав тем самым пробку. Именно так азербайджанцы препятствовали вводу советских войск в Баку в 1990 г., и весьма эффективно – колонны войск два или три раза вынужденно поворачивали обратно.

Но командир дивизии не может быть главным путчистом – он должен получить приказ от кого-то более высокого по положению, из Москвы. Круг этих «кого-то» в Москве неизбежно узок – уж никак не более одного-двух десятков человек, причем все они занимают высокое положение в партийной и/или государственной иерархии. Чтобы нейтрализовать и их, не требуются даже грузовики и автобусы, не нужны аресты. Можно двоих потенциальных «путчистов» вызвать на двухдневное совещание к Маленкову, еще троих – к Микояну, еще двоих – направить в командировку в Ленинград и т. п. Если кто-то из них не подчинится этим распоряжениям высшего руководства страны (а в самом высшем руководстве, согласно официальной версии, налицо нерушимое антибе-риевское единство) – никакая подмосковная дивизия ему помочь не успеет.

В общем, при том развитии событий, какое «официально» имело место 26 июня, требовалось несколько часов (никак не более суток), чтобы убедиться, что никто из московских служащих МВД и никакая из подмосковных дивизий МВД не «дергаются» и опасности для государственной власти не представляют. Как оно и было на самом деле.

Зачем же войска стояли в Москве еще двое суток? И зачем они были нужны в столице после того, как артиллерийские батареи уже блокировали шоссе в Подмосковье?

При этом надо заметить, что город в мирном состоянии не предназначен для длительного пребывания войск, а войска, в свою очередь, – для нахождения в городе. Один лишь вопрос: где танкистам спать? В мирное время они обычно спят в казармах. На маневрах и на войне – в палатках, шалашах, землянках. Но в танке спать крайне неудобно. Тем более трое суток кряду И туалета в танке нет. В расположении своей части танкисты ходят в имеющиеся там в достаточном количестве туалеты. На войне и на маневрах могут сходить под ближайший кустик. В Москве – в общественный туалет, если их поставили поблизости от него. Но поскольку войска вводили в Москву явно не для охраны общественных туалетов, для некоторых подразделений эта сторона человеческого бытия, видимо, превратилась в те дни в серьезную проблему.

Для города тоже проблема – войска не могут не мешать уличному движению, у населения не могут не возникнуть недоуменные вопросы, и при этом власти ничего не объясняют ни солдатам, ни москвичам. Как это и тем, и другим понимать? Возникновение общего ощущения нестабильности и соответствующих слухов – неизбежно. И не только среди населения. Дипломатический корпус, например, тоже не останется в стороне.

И тем не менее власти решились на длительное «стоячее» нахождение войск в столице.

СВИДЕТЕЛЬСТВО СЕРГО ЛАВРЕНТЬЕВИЧА БЕРИИ И ДРУГИЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО «ДЕЛУ БЕРИИ»

В опубликованных в 1994 г. мемуарах сын Берии Серго Лаврентьевич сообщает, что в обеденный перерыв 26 июня 1953 г. ему позвонили и сообщили, что его отец, Лаврентий 1Тавлович Берия, только что, «видимо, убит» у себя в особняке на площади Восстания. Примчавшись домой, Серго Лаврентьевич застал в доме солдат, выбитые стекла окон, следы пуль на стенах, выбитые двери.