Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные участники

Вообще советские «аппаратчики» после войны продолжали работать в режиме военного времени, не только без отпусков, но и без выходных. Тогдашний начальник Генерального штаба Штеменко свидетельствует в своих мемуарах, что среди его сотрудников имели место случаи смерти от нервного истощения. В соответствии с личным режимом дня Сталина рабочий день советского аппаратчика заканчивался в 3–4 часа ночи, а начинался в соответствии с законодательством – в 8–9 утра. В 1980-е гг. мне довелось взять интервью у пенсионера, бывшего в начале 1950-х гг. замом министра строительных материалов. Он и его жена рассказали мне, что при Сталине у них в семье считалось маленьким праздником, если супругу в воскресенье удавалось пообедать дома – так, чтобы за время обеда его не «выдернули» обратно на службу.

Быть может, Берия, в силу своего высокого положения, и мог себе позволить некоторые вольности, которые были немыслимы для «рядового» министра или зама министра; но атомную бомбу все-таки надо было делать; срочность, чрезвычайность, новизна и сложность задачи были исключительны, и чтобы справиться с таким проектом, нужно было им жить, дышать. Возможно, у Берии и была любовница или несколько любовниц; но что он был не в состоянии одновременно и делать бомбу, и устраивать массовую охоту на симпатичных москвичек – очевидно.

В 1953 г., по опубликованным ныне сведениям, у СССР имелось 5 ядерных зарядов. Это значит, что к тому моменту атомный проект своей цели еще не достиг – ведь требовалось не просто устроить ядерный взрыв, но создать серьезный ядерный потенциал, который имел бы военное значение. До этого было еще далеко, а значит, у Берии не было возможности (даже если было желание) расслабиться и вволю поразмышлять о девочках.

Не говоря уже о том, что он руководил не одним только атомным проектом… Только один пример на эту тему: Берия курировал строительство в Москве первых советских высотных зданий (приблизительно 20-30-этажных) – дело для страны совсем новое и считавшееся тогда вопросом государственного престижа.

Наконец: если Лаврентий Павлович развратничал прямо-таки до буйства, зачем ему было жить в одном доме не только с законной женой, но и с семьей сына? Уж отселить-то от себя молодое поколение он, конечно, был в силах.

В 1990-е гг. я разговаривал со Светланой Петровной Мозгановой, учительницей математики. Она рассказывала, что в начале 1950-х, учась в пединституте, проходила на учебу и с учебы по переулку мимо особняка Берии; зачастую Берия прогуливался по переулку в сопровождении одного-двух охранников; студентки узнавали Берию в лицо и здоровались с ним; он отвечал им и, в свою очередь, здоровался. Никаких исчезновений студенток в институте не бывало, никаких слухов о похождениях Берии не было.

Но даже если бы сексуальные преступления Берии были фактом, нельзя не обратить внимание, что по отношению к остальным многочисленным «врагам народа» эта тема советскими властями никогда не эксплуатировалась. Почему же для Берии и тут сделали исключение? Ведь наверняка среди множества репрессированных по политическим обвинениям в 1920-1950-е гг. можно было бы найти мужчин, небезгрешных в своих отношениях с женщинами.

ОБЩАЯ ОЦЕНКА ОФИЦИАЛЬНОЙ ВЕРСИИ

В поведении людей, как индивидуальном, так и коллективном, бывают странности и противоречия. Иной раз они даже превалируют.

Но при всем том какую-то логику в действиях человека (группы людей) практически всегда уловить можно. Она может строиться на заблуждениях, просчетах, конфликтующих мотивах, переменчивых эмоциях, но она есть. Полный абсурд являют собою только действия душевнобольного.

Чтобы опровергнуть официальную версию, достаточно было бы, на мой взгляд, указать лишь на один – до сих пор мной не упомянутый – пункт. Вдумаемся: утверждается, что после ареста Берии МВД могло (и пыталось?) победить (превзойти) все остальное советское руководство не в интригах, не в арестах, не во внезапных действиях каких-либо малых вооруженных групп, а в открытых крупномасштабных боевых действиях сухопутных войск.

Иными словами, среди генералов МВД нашлись (или в Кремле опасались, что найдутся) такие, кто хотел померяться силами и талантами в деле ведения сухопутной войны с маршалами Жуковым, Василевским, Коневым, Малиновским… Словом, со всем советским корпусом командующих и штабных работников, только что разгромившим гитлеровский вермахт и его союзников, участвовавшим в руководстве разгромом армий Гоминьдана в Китае (1946–1950) и войной в Корее (1950–1953).

Если бы среди генералов МВД и нашелся бы вдруг подобный оригинал (хотя откуда бы ему взяться?), ясно, что никто под его знамена не встал бы, и остаток жизни этот человек играл бы в солдатики на Канатчиковой даче.