Холли

Хорхе чувствует, что в последнее время пережил достаточно приключений, на всю оставшуюся жизнь. Он вставляет пакетик обратно в стаканчик и садится на матрас. Затем Хорхе не глядя отодвигает поднос в сторону. И закрывает глаза.

6

Он дремлет, просыпается, снова дремлет, а потом просыпается по-настоящему. Головная боль почти прошла, и желудок успокоился. Хорхе заводит часы papi и ставит стрелки на полдень. Или, может быть, на полночь. Не имеет значения; по крайней мере, он может отслеживать, как долго находится в заточении. В конце концов, кто-нибудь — возможно, мужская половина этой сумасшедшей профессорской компашки — скажет ему, почему он здесь и как может освободиться. Но Хорхе подозревает, что ловить тут нечего, потому что эти двое явно loco[8]. Многие профессора loco, он побывал в достаточном количестве учебных заведений в качестве преподающего писателя, чтобы знать это, но Харрисы вышли на совершенно иной уровень.

Наконец, Хорхе берёт пакетик «Качава» из стаканчика, предназначенного, очевидно, чтобы растворить порошок в воде из оставшейся бутылки «Дасани». Стаканчик из закусочной «Диллонс» на стоянке грузовиков в Редлунде, где Хорхе и Фредди иногда завтракают. Хотел бы он оказаться сейчас там. Или в часовне Эйерса, слушая одну из скучнейших проповедей преподобного Галлатина. Хотел бы сидеть в кабинете врача, дожидаясь осмотра проктолога. Хотел бы оказаться где угодно, только не здесь.

Он не может доверять ничему, что дают ему эти сумасшедшие Харрисы, но теперь, когда тошнота прошла, Хорхе проголодался. Перед пробежкой он всегда ест что-нибудь лёгкое, приберегая более калорийную пищу на потом. Пакетик запечатан и, вероятно, с ним всё в порядке, но Хорхе внимательно осматривает его в поисках проколов от булавки (проколов от шприца), прежде чем вскрыть и высыпать содержимое в одноразовый стаканчик. Хорхе добавляет воды, закрывает крышку и энергично взбалтывает, как указано в инструкции. Пробует на вкус, затем делает глоток. Он очень сомневается, что этот продукт вдохновлён «древней мудростью», как написано на этикетке, но напиток довольно вкусный. Шоколадный. Как фраппе, если бы фраппе делали на растительной основе.

Покончив с питьём, Хорхе снова смотрит на сырую печень. Он пытается выдвинуть поднос обратно через заслонку, но сначала у него ничего не получается, потому что заслонка открывается только внутрь. Он поддевает её снизу ногтем и поднимает. Затем выталкивает поднос.

— Эй! — кричит он глазку, смотрящему на него сверху вниз. — Эй, чего вы хотите? Давайте поговорим! Давайте разрулим это!

Тишина.

7

Проходит шесть часов.

В этот раз по лестнице спускается Харрис мужского пола. Он в пижаме и тапочках. У него широкие плечи, но в остальном он худощав, и пижама — с пожарными машинами, как у ребёнка — болтается на нём. Один только взгляд на этого старикана вызывает у Хорхе Кастро ощущение нереальности происходящего — неужели это по-настоящему?

— Чего вы хотите?

Харрис ничего не отвечает, только смотрит на отвергнутый поднос на бетонном полу. Он смотрит на заслонку, потом снова на поднос. Ещё пару раз для пущей уверенности: поднос, откидная заслонка, откидная заслонка, поднос. Затем он подходит к швабре и толкает поднос обратно.

С Хорхе достаточно. Он придерживает заслонку и выталкивает поднос наружу. Кровавая жижа забрызгивает штанину пижамы Харриса. Тот опускает швабру, чтобы снова пихнуть поднос, но решает, что игра не стоит свеч. Прислоняет швабру к лестнице и готовится подняться наверх. Ниже широких плеч ему особо похвастаться не чем, но этот лживый ублюдок кажется довольно проворным.

— Вернитесь, — говорит Хорхе. — Давайте поговорим как мужчина с мужчиной.

Харрис смотрит на него и вздыхает, как терпеливый родитель, имеющий дело с непокорным малышом.

— Можешь взять поднос, когда захочешь, — произносит он. — Полагаю, с этим мы определились.

— Я не буду это есть, я уже сказал вашей жене. Помимо того, что мясо сырое, оно пролежало при комнатной температуре… — Он смотрит на часы papi. — …больше шести часов.

Сумасшедший профессор ничего не отвечает, только поднимается по лестнице. Дверь закрывается. Засов задвигается. Щёлк.

8

Часы papi уже показывают десять, когда вниз спускается Эмили. Она сменила опрятные коричневые брюки на ночнушку в цветочек и тапочки. «Неужели наступила следующая ночь? — думает Хорхе. — Возможно ли это? Насколько же меня вырубил этот укол?»

Почему-то потеря времени расстраивает даже больше, чем вид подсыхающего куска мяса. С потерей времени трудно свыкнуться. Но есть ещё кое-что, с чем он не может свыкнуться.

Она смотрит на поднос. Смотрит на Хорхе. Улыбается. Поворачивается, чтобы уйти.

— Эй, — произносит он. — Эмили.

Она не оборачивается, но останавливается на ступени лестницы, слушает.

— Мне нужно больше воды. Я выпил одну бутылку, а вторую потратил на коктейль. Кстати, он довольно вкусный.

— Никакой воды, пока ты не съешь свой ужин, — говорит она и поднимается по лестнице.

9