Холли

Проходит время. Четыре часа. Его жажда становится очень сильной. Хорхе не умирает от жажды, ничего подобного, но вне всяких сомнений у него обезвоживание из-за рвоты и коктейля… Хорхе чувствует налёт, покрывающий стенки горла. Прополоскать бы водой. Хотя бы глоток-другой.

Он смотрит на биотуалет, но ему ещё далеко до того, чтобы попытаться пить дезинфицированную воду. «Куда я уже дважды помочился», — думает он.

Он смотрит в глазок.

— Давайте поговорим, хорошо? Прошу. — Он колеблется, потом произносит: — Я вас умоляю. — Он слышит надлом в своём голосе. Сухой надлом.

Тишина.

10

Проходит ещё два часа.

Теперь жажда занимает все его мысли. Он читал истории о том, как люди, дрейфующие в океане, в конце концов начинают пить то, в чем плавают, хотя пить солёную воду — это быстрый путь к безумию. Во всяком случае, так говорят, и правда это или ложь, в его нынешней ситуации не имеет значения, потому что на тысячу миль вокруг нет океана. Здесь нет ничего, кроме отравы в биотуалете.

Наконец Хорхе сдаётся. Он подцепляет пальцами заслонку, опирается на одну руку и тянется к подносу. Сначала ему не удаётся крепко ухватить его, потому что край скользкий от жижи. Вместо того, чтобы притянуть поднос к себе, Хорхе лишь отодвигает его по бетону немного дальше. Он напрягается и, наконец, ухватывается. Затем протаскивает поднос через заслонку. Хорхе смотрит на мясо, красное, как оголённые мышцы, затем закрывает глаза и берёт его в руки. Холодный кусок шлёпается ему на запястье. Всё ещё держа глаза закрытыми, Хорхе кусает. Его желудок начинает сжиматься.

«Не думай об этом, — говорит он себе. — Просто жуй и глотай».

Мясо проходит через горло, как сырая устрица. Или сгусток мокроты. Он открывает глаза и смотрит на глазок. Он расплывчатый, потому что Хорхе плачет.

— Этого достаточно?

Нет ответа. На самом деле он едва притронулся к мясу. Осталось ещё так много.

— Почему? — кричит он. — Зачем вам это? С какой целью?

Тишина. Может, там нет микрофона, но Хорхе так не думает. Он уверен, что они слышат его так же хорошо, как и видят, и если они слышат, то могут ответить.

— Я не могу, — произносит он, рыдая всё сильнее. — Хотел бы, но я, блядь, не могу.

И всё же он понимает, что может. Кусочек за кусочком он съедает сырую печень. Поначалу рвотный рефлекс сильный, но потихоньку проходит.

«Как бы не так, — думает Хорхе, глядя на желеобразную жижу в тарелке. —

Ничего не прошло, я просто подавил его».

Он подносит тарелку к глазку. Поначалу ничего не происходит, затем дверь в верхний мир открывается, и вниз спускается женщина. Её волосы накручены на бигуди. На лице ночной крем. В одной руке она держит бутылку воды «Дасани». Она ставит её на бетон, вне досягаемости Хорхе, затем хватает швабру.

— Выпей сок, — говорит она.

— Пожалуйста, — шепчет Хорхе. — Пожалуйста, нет. Прошу, хватит.

Профессор Эмили Харрис с кафедры английского языка — возможно, теперь эмерит, и лишь время от времени проводит занятия или семинары, а также посещает собрания кафедры — ничего не отвечает. Хорхе и так всё понимает по спокойствию в её глазах. Как поётся в старой блюзовой песне: слёзы и мольбы ни к чему хорошему не приведут.

Хорхе наклоняет тарелку и выливает желеобразный сок в рот. Несколько капель пачкают рубашку, но большая часть попадает в горло. Кровь солёная и усиливает его жажду. Он показывает тарелку, пустую, не считая нескольких красных пятен. Ждёт, что она велит ему доесть и это — зачерпнуть пальцем и слизать, словно леденец с кровавыми сгустками. Но нет. Она опрокидывает бутылку «Дасани» на бок и шваброй подкатывает её к заслонке. Хорхе хватает бутылку, откручивает крышку и опустошает её в несколько глотков.

Блаженство!

Женщина прислоняет швабру к краю лестницы и поднимается.

— Чего вы хотите? Скажите мне, чего вы хотите, и я это сделаю! Клянусь Богом!

На секунду она останавливается и произносит лишь одно слово: «maricon»[9]. Затем продолжает подниматься по лестнице. Дверь захлопывается. Щёлкает замок.

22 июля 2021

1

С приходом ковид-19 «Зум» стал более проработанным. Когда Холли начала пользоваться им в феврале 2020 года, что кажется намного дольше, чем семнадцать месяцев назад, соединение могло прерваться от одного косого взгляда. Иногда вы могли видеть своих собратьев-зумеров, иногда не могли; иногда они дёргались на экране туда-сюда, вызывая головную боль.

Холли Гибни — настоящий киноман (хотя она не была в кинотеатре с прошлой весны), и голливудские блокбастеры ценит ничуть не меньше авторского кино. Один из её любимых фильмов восьмидесятых — «Конан-варвар», и её любимую реплику произносит второстепенный персонаж. «Два или три года назад, — говорит торговец о Сете и его последователях, — они были просто ещё одним культом Змеи. Теперь они повсюду».