Холодный ветер, строптивая вода

И старалась дышать, пока еще была возможность. Вот-вот палачам дадут отмашку, и воздух закончится. Воцарилась тишина, и я поняла, что это случится сейчас…

– Именем короля! – раздалось вдруг отовсюду.

– Душите! – одновременно с этим раздалась команда.

И веревка сдавила мое горло. Но тут же ослабла, а палач свалился замертво с проломленным черепом. Я увидела, как на площадь стекаются войска виссарийцев, и глазам не поверила. Впереди всех на конях ехали Генрих и Максимилиан.

Меня, наверно, все-таки убили. И это какое-то посмертное видение. Вроде фантазии, посланной мне в утешение.

Я тут же заметила, как стража Храма по приказу архиерея двинулась на нас с мечами, но внезапно между нами из воздуха материализовалась химера и так рыкнула на стражу, что та просто села. Я успела заметить ужас в глазах архиерея Гамаса, когда он смотрел на химеру, но чудище уже растаяло в воздухе.

Тут же рядом оказался Алессио, развязал мне веревки, потом освободил Алейну. Толпа разбегалась из-за химеры, под напором войск и монархов. Их появление было встречено без сопротивления, слишком внезапным оказалось. Кто-то из воинов помог нам спуститься, нас взяли на коней, повезли прочь, а Генрих, не удостоив меня даже взглядом, остался разговаривать с храмовниками на площади. А впрочем, может, оно и к лучшему. Я представляла из себя в тот момент далеко не лучший образец королевы. Меня и Алейну быстро доставили в замок.

Беа и Валери взялись за меня вдвоем. Они намыливали меня раза четыре, скребли и полоскали, пока кожа не стала скрипеть. Но запах фекалий преследовал меня, даже когда воду сменили в пятый раз и добавили розового масла. Когда я переоделась в чистое платье, а Беа уложила мне мокрые волосы, Валери доложила, что король Генрих ждет в гостиной.

Я поспешила к королю, понимая, что даже хотела бы обнять его, ведь он спас мне жизнь. А еще я столько делала для него и думала о нем в эти дни, что казалось, он все это тоже знает и чувствует.

Но король Генрих на мой порыв броситься к нему сухо спросил:

– Кем вы себя возомнили, леди Эллен?

Я осеклась, остановившись посреди комнаты. Это он про что сейчас?

– Я, как и вы, борюсь за победу, ваше величество, – осторожно возразила я, пытаясь разгадать на каменном лице короля хоть какую-нибудь подсказку.

– За победу? Может, еще скажете, что за народ волнуетесь? – Он резким, чеканным шагом прошел к окну и развернулся. – Я знаю, почему вы ратуете за победу: вам хочется сбежать отсюда поскорее, и неважно, как мы потом будем расхлебывать то, что вы тут заварили. Это не одно и то же!

– Но какая разница, что движет мной? Вы сами просили помочь вам. Теперь в этом упрекаете. Я не понимаю вас. Чем вы недовольны?

Голос предательски дрожал, а я хотела быть твердой как камень. Как Генрих, непроницаемой и равнодушной. Но получалось из рук вон плохо.

– Вашей сделкой с Верховным Жрецом. Вы позволили себе торговать верой других людей, не спросив их мнения.

Гнев удушливой волной подступил к горлу и щекам, сдержаться не было сил, подбирать более мудрые слова – тем более. Рядом с Генрихом и его равнодушием я лишалась всей выдержки, как будто природа создала нас нарочно противоположными друг другу. Он каменный – я бурная, он сдержанный – я эмоциональная, он каждое слово чеканит равнодушно, а я бросаю их в него горстями, переполненная чувствами. А ведь я тоже могла быть спокойной и невозмутимой, только вот с ним не получалось. И плотина моего терпения лопнула.

– А вы спрашивали их мнение, когда заключали сделку с Храмом Всевидящего Ока?! Это ваша благодарность? Отчитывать меня за сделку с Верховным Жрецом?! После всего того, что я добилась для вас и Франкии?! После всего того, что храмовники хотели сделать со мной?! У меня на шее след от веревки, а в ноздрях запах дерьма!

– Вы должны были сделать, как я приказывал. А не принимать непродуманные решения, – отчеканил словно заученную фразу Генрих.

– Вы чурбан бессердечный, а не король! Я не понимаю, за что вы сердитесь. Вы делаете меня королевой, потом кричите, что я королева. Вы просите меня о помощи, затем обижаетесь за помощь!

Я была на грани истерики. От обиды меня трясло.

– Вы не понимать меня должны, а слушаться, – нахмурился король.

– Идите к черту! Со всеми вашими интригами, двором и войной. К черту! – заорала я и выбежала, задыхаясь от возмущения, из гостиной.

Я шла по коридору, и меня трясло от несправедливости. Да что он себе думает? Что я тут в игрушки играла?!

– Эллен, я тебя не отпускал! – прогремело позади.

Я бы показала королю неприличный жест, но его значение в этом мире неизвестно. Я просто продолжила идти по коридору, вытирая слезы обиды. Одновременно с этим на плечи легли усталость и безразличие.

– Эллен, – король догнал и развернул меня к себе. – Мы не договорили.

Я рванулась из его рук, но этот мерзавец был сильнее, а я слишком измучена. Слезы обиды так и наворачивались на глаза. Я постаралась, чтобы голос не дрожал, но в нем все равно звенела обида и усталость. Плечи опустились. Я сдалась.