Холодный ветер, строптивая вода

– Верховный Жрец будет искать еще союзников для тебя. Он всерьез обеспокоен ростом силы халифата Омейя. Но его условие… Тебе придется все равно обвинить меня в чем-нибудь, чтобы не принимать на себя моего соглашения с ним. Иначе…

Тут до меня вдруг дошло, что король произнес слово «милая», и это вдруг сбило меня с нити размышлений. Он так сказал? Или мне показалось? Но Генрих и не дал бы мне закончить. Покачав головой, он возразил:

– Нет. Даже не думай. Я тебя не отдам на растерзание. Ты приняла это решение, руководствуясь тем, как будет лучше для Франкии. И я принимаю на себя ответственность за это решение. Потому что последние события показали, насколько Храм Всевидящего Ока возомнил себя нашим правителем и владыкой наших душ.

– Это епископ Гамас, а не Храм, – возразила я.

– Но никто из храмовников не попытался тебя защитить. А королева неприкосновенна, – с каменным лицом продолжил король. У него даже ярость зажглась в глазах. – Я сотру их с лица Франкии. Я совершил ошибку, отвернувшись от пяти богов, но ты и Верховный Жрец показали, насколько я ошибался. Я сегодня же отправлю ему сообщение с просьбой явиться и принять Франкию под покровительство пяти богов.

– Но народ…

– Ты сама сказала, что храмовникам удалось заразить мором тех, кто не верил во Всевидящее Око. Таких много. И теперь знаешь, что происходит за стенами замка?

– Что? – тревожно спросила я.

Генрих мягко подтолкнул меня к двери.

– Иди, приведи себя в порядок. Я покажу тебе.

Глава 38

Вернувшись в свои покои, я быстро умылась. Сердце заходилось от тревоги. Черные Лилии восстали? Храмовники требуют выдать меня на растерзание? Народ уже бунтует и подходит с вилами к воротам?

Генрих ждал за дверью моих покоев.

– Максимилиан уже уехал за Алисией, получив мое благословение, – заговорил он, пока мы шли по коридору.

– Уже? – огорчилась я. – Я надеялась, он останется. Его прибытие и твое спасли мне жизнь. Я хотела отблагодарить его.

– Он влюблен, Эллен. И хочет укрепить свое положение браком, ведь королю нужна королева.

– Странно слышать эти слова от человека, который не собирался жениться.

Король хмыкнул, но выражение лица так и осталось серьезным. Мы шли друг подле друга, но прежде, чем выйти на мост, Генрих вдруг взял меня за руку. Прикосновение его ладони, чуть шершавой из-за натертых рукоятью меча мозолей, смутило меня. Но я изо всех сил постаралась не показать этого Генриху.

Мы шли по мосту, а все открытое пространство от городских стен до озера было занято народом. Я в нерешительности затормозила, потому что не знала, чего они тут собрались. Может, за спинами они прячут вилы…

Но Генрих потянул меня вперед.

Мы остановились у концевой опоры моста. Между нами и народом стояло только два стражника. Народ смотрел на меня хмуро, исподлобья. Я бросила обеспокоенный взгляд на короля. Уверенность Генриха в королевской неприкосновенности заставляла меня нервничать все больше.

– Сегодня, – громко и выразительно заговорил король, – вы были свидетелями того, как храмовники, подстрекаемые семейством Вислы, схватили королеву и ее фрейлину, искупали их в дерьме и хотели придушить прилюдно на городской площади. Вчера вы сопротивлялись, когда королева, желая исцелить вас, стояла по горло в холодной воде, пока вас силой загоняли в воду. Сегодня многие выздоровели, другим стало лучше, но вы не встали на защиту королевы. Вы забыли, что королева, как и король, неприкосновенны. Если вы не понимаете языка закона, нам придется перейти на язык оружия. И наказать тех, кто подстрекал вас, науськивал и натравливал на королеву. Хотите прощения? Найдите их, приведите сюда. Мы совершим справедливый суд. Но прежде я сделаю то, что должны были сделать вы, когда королева лечила вас.

Генрих встал передо мной и вдруг опустился на одно колено, низко склонив голову. Я растерялась. Но тут произошло невероятное: стражники тоже опустились на колено, потом первый ряд людей, а потом все волной осели вокруг на одно колено. Люди, похоже, не исподлобья смотрели. А виновато… Вот если бы они так дружно вчера в озеро зашли… Я не знала, что делать. Передо мной никогда в жизни не склонялось столько народа. И уж тем более король…

Мое сердце билось стремительно, часто, словно рвалось из груди.

– Спасибо, – сказала я королю, положив руку ему на плечо.

Потом сделала шаг к стражникам, поблагодарила одного, второго, а потом просто пошла в толпу, прикасалась то к одному, то к другому, благодарила.

Кто-то заплакал. Это была женщина. Она прижалась щекой к моей руке. Потом вдруг какой-то беззубый старик зарыдал, целуя мое платье. Я шла все дальше, все больше рук прикасалось ко мне, больше рыданий слышалось кругом, слова благодарности, просьбы о прощении, слова благословения… Ни одного проклятия. Ни одного оскорбления. Но ведь эти же люди утром сопровождали меня на казнь…

– Знаю, что многим стало легче, но необходимо провести еще один ритуал. Готовы ли вы довериться мне и исцелиться? – громко спросила я.