Холоп-ополченец [Книга 1]

Кругом неслись стоны, вопли, но Михайла с Невежкой, не обращая на них внимания, поскакали дальше по дороге и скоро выехали из рощи.

На открытом месте было светлее. На западе тучи разорвались, и вившаяся вдоль рощи и поляны речка вся загорелась в лучах заходящего солнца.

До самого берега речки поляна была усеяна трупами и тяжело ранеными.

Лошади храпели и упирались, но Михайла и Невежка изо всех сил настегивали их, чтобы поскорей проехать мрачное поле.

Кое-где валялись и трупы лошадей, но живой лошади, потерявшей седока, не видно было.

— Эх, нет мне удачи! — пробормотал казак, когда они пересекли поле недавней битвы. — Придется, стало быть пешим итти.

Михайла придержал лошадь.

— Ступай, брат, тут село близко. Скажи спасибо, что нога цела. Коня раздобудешь.

Казак слез и, опираясь на палку, побрел, прихрамывая, к видневшейся на берегу речки деревне.

Михайла с Невежкой поскакали дальше. Теперь уж недалеко было Ахлебинино, где они переправлялись через Оку на пути в Тулу.

За четыре дня Ока сильно разлилась, и барка перевоза приставала гораздо дальше в полях. Когда они подъехали, на берегу шумела толпа пеших казаков.

— То со страженья, видать, — сказал Михайла Невежке, подъезжая ближе.

Со стороны села подплывала пустая барка.

Завидев Михайлу с Невежкой, казаки бросились к ним.

— Ишь, мужики на лошадях! — кричали они. — A мы вон, казаки, пешие. Ну-ка мы их! Все хоть пара коньков.

Невежка пытался поворотить коня, но казаки хватали его за повод.

— Да вы что, братцы, аль впрямь воры? — крикнул Михайла, отбиваясь от наседавших на него казаков.

— За вас же, черти, бьемся! — кричали казаки. — А вы, вишь, и конем не поступитесь, дьяволы! Наших-то тоже полегло немало.

— Да стойте вы! — кричал Михайла. — Чай, мы не по своему делу. Из Тулы мы. Нас князь Шаховской к Болотникову с грамотой послал.

— Брешешь! — крикнул старый казак. — Станет князь наш мужика гонцом посылать. Чай, у него казаки есть.

— Да ты гляди, дядя, я грамоту покажу.

Пока Михайла доставал кошель, из толпы казаков выступил один.

— Та я ж их знаю! — крикнул молодой казак с чубом. — Та и того конька видав. Торговал у их в Туле. Они про князя нашого пытали, а конька не дали.

— Ну, колы ты их, Опанас, ведаешь…

— Вон, гляди, грамота, и с печатью, — сказал Михайла, показывая свиток. — Болотникова Иван Исаича князь Шаховской в Тулу зовет. Мы с его войска.

Казаки захохотали.

— Воины тоже! Чай, и пищалей не видали! — кричали они, но уже не пытались стащить Михайлу с седла. — Хай их едуть! На селе, чай, коней богато.

Барка между тем подошла, и Михайла с Невежкой торопливо пробились вперед и въехали на барку.

— А войско-то ваше где ж? — спрашивал Михайла старого казака.

— А кои на конях берегом поскакали с князем Телятевским за стрельцами — из-под Калуги царские войска гнать.

— Вот ловко! — крикнул Михайла. — Ну, коли так, Иван Исаич враз и выступит. Придем в Тулу, а оттуда разом на Москву. А вы как же? — прибавил он, поглядывая на пеших казаков.

— Да и мы тож. Раздобудем тут на селе коней, да и поскачем за князем.

На другом берегу Михайла с Невежкой, не заезжая в село, погнали лошадей в объезд — на дорогу в Калугу. Они торопились. Солнце уже зашло, и наступали сумерки.

— Самая пахота, — сказал, отъехав немного, Невежка, — а их, казаков тех, гляди сколько. Близко сотни. И всем коней нужно. Отберут у мужиков, ведомо. А на чем пахать?

— Чего станешь делать, — проговорил Михайла, — чай, и им за делом кони надобны. Где ж пешим биться?

— Пора-то уж больно работная. Хоть бы до нас доведись. Без лошади как вспашешь?

— Эх ты, Невежка. Да ведь дело-то какое. За волю, чай, бьются!

Невежка промолчал, и они, настегивая лошадей, поскакали к показавшейся вдали Калуге.

— Гляди, Невежка, — сказал немного погодя Михайла, — вон, поди, тут на плетне мы и сидели, Савёлку ждали, а ты чалого моего привел. Вовсе близко теперь. А дозоров-то, гляди, и не видать вовсе.

Они все дружней подгоняли.

Вот уж и ворота городские видны. Открыты, и часовые около ходят. А на стене и не видать никого. Михайла оглянулся.

По дороге от ближней деревни тянулись в густых сумерках возы с разным деревенским товаром — с хлебом, с живностью, с луком, с сухими грибами. Весть о том, что в Калугу можно въехать, быстро разнеслась, и крестьяне, не дожидаясь утра, торопились вывезти на базар остатки зимних запасов.

Город совсем преобразился. В домах горели огни, на улицах, несмотря на позднее время, толпился народ. У всех были веселые, оживленные лица.

На базарной площади была страшная сутолока. Купцы, прятавшие последнее время запасы, волокли всё в лавки, лотошники кричали на все голоса. Городские торговцы торопились сбывать товары, прежде чем навезут свои запасы окрестные крестьяне. Наголодавшиеся жители жадно расхватывали все.

У дома Болотникова толпились и казачьи начальники и крестьянские старосты. На крыльце стоял сам Болотников и что-то говорил им.

Завидев Михайлу, с трудом пробиравшегося на своем коне через толпу, Болотников крикнул:

— Эй, пропустите гонца! Молодец, Михалка! Привез грамоту?