Хороший год, или Как я научилась принимать неудачи, отказалась от романтических комедий и перестала откладывать жизнь «на потом»

Прежде чем у меня появился ребенок, я знала о детях все. Я знала все, что мои подруги, ставшие матерями, делают неправильно. Но потом я сама стала матерью и поняла, что ничего не знала. И что это безумно тяжело.

После долгих попыток забеременеть и радости от того, что это нам удалось, я поняла, что мне все не нравится. Первые шесть месяцев меня безумно тошнило и хотелось только чипсов. Со временем связки ослабели, матка опустилась, и при каждом шаге мне казалось, что кто-то бьет меня кинжалом прямо между ног. И это была хорошая подготовка к родам. В глубине души я надеялась, что младенец каким-то чудом выскользнет из меня. Но он этого не сделал. Через семнадцать часов активных родов я увидела яркий свет и подумала: «Слава богу, я умерла!» Но меня просто осматривали более тщательно. В моей карте того периода есть запись: «Хелен очень обеспокоена тем, что не умерла».

Родительство — это тот жизненный этап, который общество воспринимает как пик женского счастья. Но несмотря на согревающий душу маленький комочек на моей груди, у меня была куча швов, которые болели еще три месяца. Я передвигалась по дому как несчастный призрак, чуть не падая от утомления. Я все разбивала — от недосыпа руки у меня дрожали, а координация вовсе исчезла. А потом я стала безжалостно выбрасывать детские одежки, потому что слишком устала их стирать и чистить.

Кроме всего прочего, многомиллионная индустрия родительства успешно играет на тревожности молодых матерей. Я считала, что стою перед выбором: действовать ли в духе Джины Форд и «управлять новорожденным» или предпочесть «естественное родительство»[23]. Общество требовало, чтобы я сделала выбор — и придерживалась его. Точно и тщательно. Иначе все пойдет, как в фильме «Нам нужно поговорить о Кевине». В действительности же наука показывает, что чрезмерно твердое следование любой доктрине ни к чему хорошему не приводит. Психологи из университета Мэри Вашингтон в Вирджинии установили, что идеологии интенсивного родительства делают матерей гораздо менее счастливыми и в три раза более подверженными депрессии.

После шести месяцев декретного отпуска я должна была вернуться на работу… Вообще-то, честно говоря, мне страшно этого хотелось.

Я знала, как это делать: я умела с этим справляться. А вот как быть матерью, я не знала, и получалось у меня неважно. Только сейчас я понимаю, что никто не справляется с этим идеально. Большинство женщин чувствуют себя так же, как и я, но не говорят об этом. Они врут, что отлично высыпаются, хотя на самом деле все бы отдали за спокойную ночь. Они терзаются чувством вины из-за того, что вернулись на работу — или не вернулись. Исследования показывают: больше половины работающих матерей испытывают чувство вины из-за того, что оставляют своих детей. Но по большей части чувство это необоснованно. В Скандинавии работает подавляющее большинство матерей: 85 процентов датчанок возвращаются на работу еще до того, как ребенку исполнится год, — и датчане не боятся жизни. Исследования Гарвардской школы бизнеса показали, что работающие матери с большей вероятностью воспитывают успешных дочерей и заботливых, умеющих сочувствовать сыновей. Более того, сегодня работающие женщины играют с детьми на девять часов в неделю больше, чем их неработающие «коллеги» из 60-х годов. Для меня работа означает, что каждая свободная минута, которую я провожу с сыном, драгоценна. Я уже безумно его любила, но неожиданно смогла еще и наслаждаться общением с ним.

Полтора года пролетели быстро, и родительство стало даваться мне проще, хотя осталось таким же курьезным. То, что когда-то было белым кульком в больничной кроватке, превратилось в живое существо 84 см ростом, дышащее и довольно увесистое. Теперь мне не так-то легко было держать его на руках. Однажды я подняла шестимесячную дочку моей подруги и чуть не запустила ее в космос — такой легкой она показалась в сравнении с Рыжиком. Наш маленький викинг лазит по мебели и каждый день меняется. Моя тетушка недавно спросила, любит ли он все еще поезда: она увидела футболку с изображением поезда и захотела купить ее в подарок.

— Пока любит, — ответила я, — но не могу гарантировать, что будет любить, когда мы с тобой увидимся. К тому времени он может о них позабыть и увлечься, к примеру, Бэтменом… Или каруселями…