Хождение за три моря

Они на Ивана впечатления не произвели и даже рассердили. Ишь, какой-то там император ему из милости благоволение оказывает, как кость собаке. Иван велел толмачу поблагодарить за любезное предложение Фридриха и напомнить, что дочь его ещё малолетняя.

— А что он говорит о величании князя московского королём, то передай слово в слово, что мы Божию милостью государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а доставление имеем от Бога, а не от чужестранного императора! Мы их поставления и прежде не хотели, так и теперь не хотим!

Фон Поппель опять кланялся, подпрыгивал, махал перед носом шляпой. Бывшие на приёме бояре посмеивались в бороды, глядя на ужимки рыцаря, им привычна величавая дородность и степенство, изобличающие основательность, а не кривлянья обезьяньи.

Посол же ширваншаха[83]

Хасан-бек был величав и дороден, в серебристой чалме, халате, шитом золотом, опоясанном голубым широким кушаком. Понравился Ивану взгляд посла — умный, быстрый, спокойный. Передал Хасан-бек просьбу своего повелителя прислать ему охотничьих кречетов, поскольку он проведал, что на Руси они водятся. Разумеется, цель посольства состояла не только в этом, хотя просьба немалая. Соколиной охотой развлекались и в западных странах, и в Крыму, и в Персии, и в Чагатае. То была поистине королевская потеха. И почти ко всем дворам соколов поставляла Москва, и были они дороги. Кража сокола необученного каралась как угон княжеского коня, а обученного — приравнивалась к стоимости морской ладьи. С другой стороны, дружба с кавказским правителем была многообещающей, ибо шах Ширвана водил приятельство с шахом Персии Узуном Хасаном. А тот враждовал с турками, захватившими Константинополь.

Вручил шемаханский посол подарки шаха государю Руси: ларец дивной работы, наполненный жемчугом, тюк бархата и тюк шёлку, два ковра «вельми чюдных» с искусными изображениями городов, рек, кораблей, а в середине — вышитый портрет шемаханской царевны — как бы намёк Ивану, оставшемуся вдовым.

Иван спросил у своего сокольничего Патрикеева, сколько сейчас соколов молодых обучается охоте, и когда тот ответил, что девяносто, велел всё отдать в отдарок ширваншаху. Гостинец был необычайно щедрый, Хасан-бек рассыпался в благодарностях. Да и то. Охотничьи птицы с севера считались самым желанным подарком для восточных владык. Там каждый султан, эмир, шах и даже беки держали сокольничего — распорядителя охоты. Тут же Иван повелел отправить в Пермский край, где водились самые крупные соколы, охотников для ловли молодых кречетов.

На приём Хасан-бека Семён Ряполовский привёл и Хоробрита, чтобы тот слушал и вникал. Обрадованный успехом своей поездки, посол раскрыл главную цель её, подтверждая то, что Иван уже знал.

— Мой повелитель Фаррух-Ясар, да осчастливит его аллах на многие годы, — союзник мужественного и мудрого шаха Ирана Узуна Хасана, да благословит его небо, который сейчас в Тебризе и готовится воевать с султаном османов Мехмедом, овладевшим последней христианской империей Трапезундом. Государю Руси должно быть известно: шах Персии — зять православного императора Трапезунда Давида Комнина, поэтому он враг турок. Ему нужны союзники. Зная о могуществе Московии, шах Узун Хасан попросил моего повелителя Фаррух-Ясара, пусть никогда не зайдёт над ним солнце, узнать, не согласится ли государь Московии стать союзником Узуна Хасана и одновременно шаха Фаррух-Ясара, да смилуется над ними аллах!

При последних словах посла Иван поднял голову, взглядом нашёл Хоробрита и ласково кивнул ему. Он велел Семёну Ряполовскому, чтобы Хоробрит присутствовал на приёме шемаханского посла. По тому, с каким напряжённым вниманием проведчик слушал Хасан-бека, было видно: он не только хорошо понимает персидскую речь, но и осмысливает услышанное.

Послу Иван уделил особое внимание. Беседа продолжалась и за трапезой, на которую государь самолично пригласил Хасан-бека. Ел посол мало и осторожно, всё больше фрукты, мясного не употреблял, вина не пил, объяснив, что вера не позволяет. Обед был «без чинов», старшинство не блюли. Здесь все были близкие люди государя. Хоробриту было указано место возле дьяка Посольского приказа Василия Папина, который выполнял особые поручения Ивана, требующие осторожности. Кудрявый, голубоглазый Василий испытующе посматривал на Хоробрита, в его взгляде сквозило деликатное любопытство. Видимо, наслышан о проведчике.

Иван расспрашивал шемаханца о южных царствах — богаты ли тамошние земли, многочисленны ли народы, велики ли города и чем торгуют, незаметно направляя разговор к Индии. Хасан-бек отвечал охотно, надеясь обширностью сведений расположить к себе государя таинственной Русии, о которой в Шемахе ходили самые разные слухи.