Хожение за три моря Афанасия Никитина 1466-1472 гг.

В следующий раз Новгород и не повторил, как мы видели, опыта с приглашением к себе тверского князя, когда возникла великокняжеская кандидатура Михаила Ярославича (1304 г.), и дал отпор тверской попытке водворить в Новгороде тверских наместников до решения судеб великокняжеского Владимирского стола в Орде. А вынужденный (после длительных переговоров и подробнейшей регламентации условий) подчиниться ее решению в пользу Михаила (в 1307 г.) и испытав раз (в 1312 г.) всю прелесть закрытия хлебного подвоза с «Низа» по тверскому рубежу, - Новгород, совместно с Юрием Московским, при первой же возможности вступил с Михаилом в борьбу и, не останавливаясь перед неудачами и поражениями, довел ее до низвержения Михаила с новгородского, а затем и владимирского столов. На десятилетие этой борьбы с переменным успехом (1307-1317 гг.) падает семь новгородско-тверских договоров.

Но, разумеется, меньше всего заинтересован был Новгород в уничтожении или раздроблении своего тверского соседа, буферное значение которого в отношениях Новгорода с усиливающимся в дальнейшем московским «Низом» трудно было переоценить. Показательно в этом смысле, что в последующее время (после отказа новгородцев принять бежавшего из Твери от татарской грозы в 1327 г. Александра Михайловича) мы не знаем ни одного отъезда тверских удельных князей, - при их семейных столкновениях с тверским великим князем, - в Новгород. Едут они не в Новгород, а в Москву или в Литву, хотя Новгород и славился своим гостеприимством, давая приют и находя дело всяческим князьям-эмигрантам. Не мелкие феодальные князьки, а великий князь тверской, охранитель мира, постоянного тарифа и «чистоты» «пути» «без пакости» по продольным и поперечным направлениям тверского района, достаточно сильный, чтобы не допустить здесь исключительного господства московского великого князя, - становился теперь для Новгорода прямой необходимостью.

Сохранение целости и политической дееспособности Тверского великого княжества должно было войти и в программу великого княжества Литовского, по мере того как в XIV-XV вв. оно (при Ольгерде и его преемниках) превращалось в Литовско-Русское государство со своими широкими задачами борьбы на западном (немецком) и восточном (татарском) фронтах и вступило в состязание с Москвой из-за обладания, в конечном счете, всей восточноевропейской равниной.

Все это создавало благоприятную внешнюю обстановку для возрождения в Твери традиции борьбы за обладание властью над всей северо-восточной Русью и, в первую очередь, направило усилия тверских политиков на борьбу за внутреннюю консолидацию своего княжества под властью сильного местного великого князя, за упрочение исходной местной базы для возобновления оборвавшейся, под ударами из Орды, широкой общерусской политики.

V

Сорокалетнее великокняжение на Твери братьев Михайловичей (Константина, 1327-1346 гг., и Василия, 1316-1367 гг.) после разгрома 1327 г. шедших полностью в русле Москвы и использовавших «тишину», водворившуюся в Руси на сорок лет с приходом Ивана Калиты, для восстановления нормальной хозяйственной жизни Тверского княжества; бурное тридцатилетие великокняжения Михаила Александровича (сына замученного Александра), восставшего против московского «посягания» и развернувшего борьбу за великое княжение «всея Руси» (1368-1399 гг.); властное великокняжение на Твери его сына Ивана (1400-1425 гг., современника московского Василия I), выступавшего преимущественно совместно и на равных началах с Василием; наконец, фактически единодержавные правления Бориса Александровича (1425-1461 гг.) и Михаила Борисовича (1461-1485 гг.) донесли в полной целости и сохранности Тверское великое княжество до самого момента присоединения его к Москве. А накануне присоединения Иван III формально гарантировал Михаилу рубежи Тверского княжества в том именно виде, как они были при всех его предшественниках, в глубь веков, до самого Михаила Ярославича старого.