Хозяйка Мельцер-хауса

– Нет. Я выйду здесь.

– Тогда подождите. Я пойду с вами.

Никто не обратил на них внимания. Пока они шли к воротам, окутанные клубами пыли, мимо них один за другим проносились груженые грузовики. У ворот их кто-то недовольно спросил, что они здесь делают.

– Это фрау Мельцер, – услышала она испуганный голос привратника. – Она здесь управляет делами…

Стоящий за ними грузовик завелся и покатил мимо них во двор фабрики. Происходящее там было настолько непонятно, что Мари сначала подумала – ей снится страшный сон.

Целая армия рабочих таскала металлические детали на погрузочные платформы. Большие и маленькие, тяжелые переносили по несколько человек, мелкие собирали в ведра. Блестящие кривошипы, зубчатые колеса, стержни, на которых крепилась оснастка, поблескивающие пруты, цепи, промасленные трубки. Мари не сразу сообразила, что на грузовики грузят разобранные на отдельные части сельфакторы, ткацкие станки и печатные машины.

– Они… они крадут ваши станки… – пробормотал Гумберт. – Так дело не пойдет… Кто им позволил…

Мари пыталась разглядеть в этой толчее хоть кого-нибудь. Тот мужчина перед входом – разве это не фон Клипштайн? Он стоял к ней спиной и возбужденно с кем-то разговаривал.

– Идем! – приказала она Гумберту, пробираясь между рабочими. Он шел за ней, прямо по пятам, опасаясь, что с госпожой может что-то случиться, и в то же время боясь попасть в какую-нибудь драку или что-то вроде того. Он не был героем: кем угодно, но только не героем.

Еще до того, как Мари подошла к мужчинам, в душу к ней закралось страшное подозрение. Разве такое возможно? Во всяком случае, не вот так же прямо! Да не может быть! Что сказала Лиза? Как стервятники…

– Это незаконно! – услышала она яростный голос фон Клипштайна. – Вы не имеете права демонтировать машины! Существуют договоренности. Такие действия регулируются договором.

– We don’t care, Mr. Klichen… You lost the war – so you will pay the debt… Вы заплатите… потому что вы проиграли эта война. Такова жизнь, my boy.

– Этим делом займется полиция!

– We are not afraid of the German police. Мы купили machines. Согласно договору, signed by Mr. Melzer…

– Это может быть только фальсификация. Директор Мельцер никогда бы не продал вам свои машины.

– Могу подтвердить! – громко воскликнула Мари. – Могу поклясться хоть под присягой!

Человек, с которым ругался фон Клипштайн, был в костюме иностранного покроя, в помятой шляпе, надвинутой набекрень на потный лоб. Он был весьма тучным, лицо его раскраснелось от жары.

– Who are you?

– Это мистер Джереми Фальк из Америки, Гринвилл, – сказал фон Клипштайн Мари, взбешенный грубостью американца. Только после этого он обратился к Фальку:

– Госпожа Мари Мельцер, невестка директора и заместитель управляющего компании.

– I am very sorry, Mrs. Melzer, – сказал толстяк, даже не собираясь поздороваться с Мари или хотя бы в вежливом жесте приподнять шляпу. – The game is already over… жаль, но все, конец…

В этот момент они услышали крик. Громкий и безудержный, беспомощный и отчаянный.

– Нет! Вы, ублюдки, вы не заберете мои машины! Ни те, которые построил Якоб. Ни мои машины… Ни мои…

– Господи! – прошептала Мари. – Отец! Да где же он?

Фон Клипштайн опрометью бросился во двор, прямо в самую гущу толчеи. Там уже образовалась толпа, рабочие остановились, сгрудившись. Они переговаривались и, опустив груз, показывали куда-то пальцем.

– Врача! Вызовите врача! – прокричал кто-то.

Мари оттеснила мужчин в сторону, активно работая руками и локтями до тех пор, пока не добралась до центра группы. Там фон Клипштайн стоял на коленях возле лежащего на земле – с вытянутыми руками и странно скрюченными кистями. Мари узнала светло-серый летний костюм, серые туфли со шнурками, серебряные наручные часы с коричневым кожаным ремешком, которыми так гордился ее свекор.

Она подошла ближе, опустилась на колени рядом с ним, увидела его побледневшее лицо, полуоткрытый рот, из которого стекала струйка крови.

– Он еще дышит, – услышала она слова фон Клипштайна. – Где вы припарковали машину? Нужно отвезти его в клинику.

Мари поймала взгляд Иоганна Мельцера, хотя глаза его уже почти закрылись. На какой-то миг он приоткрыл их, может быть, он в последний раз хотел что-то увидеть, но, возможно, это была только реакция радужной оболочки на смерть, которая уже овладевала его телом.

– Гумберт! – нервно крикнул фон Клипштайн. – Гумберт! Ну где же вы? Пригоните сюда машину. Быстрее.

Его голос потерялся в реве мотора: водитель соседнего грузовика нажал на стартер.

– I’m so sorry, Mrs. Melzer, – сказал кто-то рядом с Мари. – We didn’t touch him. He just fell down…

Она едва ли слышала эти слова. Нежно положив руку на лицо Иоганна Мельцера, она погладила его лоб, как бы прощаясь, и закрыла его глаза. Она плакала, но в сумятице, сопровождаемой криками и машинным гулом, этого никто не заметил.

43

– Уходит эпоха… – дрожащим голосом сказала госпожа директор Вислер. – Мои искренние соболезнования, дорогая моя…