Хозяйка Мельцер-хауса

Гром гремел все сильнее, казалось, что над городом нависла черная пелена, разрываемая отдельными вспышками молний. Поднявшийся теплый ветер гнал по парковым дорожкам пыль и увядшие листья, то тут, то там превращая их в каких-то призрачных существ, то закручивая, то снова раскручивая их.

За гробом медленно и торжественно двигалась длинная процессия людей в черном, большинство из них были погружены в глубокий траур, лишь некоторые с тревогой посматривали на небо. Гумберт, шедший последним за процессией, закрыл ворота виллы. Там не осталось ни души, все служащие провожали своего хозяина в последний путь.

Элизабет и Китти шли рядом с матерью, чуть позади несущих гроб, и Лизе показалось, что Алисия стала чуточку меньше. Однако она прекрасно держала осанку, шагала с прямой спиной и высоко поднятой головой – так, как ее учили в детстве в поместье фон Мейдорнов. Лиза завидовала тому, как держалась мать. Только узнав страшную новость, она не смогла справиться с горем и закрылась в своей комнате. Это было не в ее характере – делить с кем-то печаль, как это сделала Китти, сразу бросившись Мари на шею. Лиза плакала наедине с подушками, уткнувшись в них. На вилле не было никого, кто мог бы ее утешить. Единственный человек, который был в состоянии это сделать и которому бы она позволила утешить и ободрить ее, был не вхож в ее семью.

Себастьяна она видела сегодня лишь мельком, когда он, одетый в костюм, взятый напрокат, подошел к ней выразить соболезнование, как это предписывало соблюдение формальностей. На какое-то мгновение им грозила опасность забыться. Она видела, как дернулись его руки, как он хотел притянуть ее к себе, но все же не осмелился. Она тоже чуть было не кинулась ему на грудь, но условности взяли верх, и они ограничились простым рукопожатием.

Сейчас он шел в конце процессии, где полагалось быть служащим и рабочим фабрики. Неужели он тоже заметил, что между ними произошло? И если да, то о чем он думал, что чувствовал сейчас?

Она отогнала эти мысли и постаралась сосредоточиться на серьезной церемонии. Боже, в гробу лежал ее отец. Она потеряла его… потеряла навсегда. Он больше никогда не будет сидеть в своем кабинете. Он больше никогда не будет завтракать вместе с ними и ворчливо шутить. Никогда больше не обнимет их…

Громкий раскат грома заставил всех вздрогнуть. Сверкнувшая в небе зигзагообразной нитью молния всполошила людей. Порыв ветра пронесся по старым деревьям, шелестя их листьями, подхватил две шляпы, они покатились по пыльной дорожке, и вскоре их поймали.

– Мы почти дошли до ворот, – сказал кто-то. – Слава богу! Здесь, под деревьями, может убить молния.

В голове у Лизы все перепуталось. Когда это было? На прошлой неделе? Или раньше? Почему именно сейчас ей пришел на ум ее разговор с отцом?

– У него ничего нет, Лиза. И я не могу дать тебе приданое еще раз.

– Да кого это волнует? Мы будем работать.

– Если он не найдет работу…

– Тогда я буду работать за двоих!

– Как только ты закончишь учебу. А когда она начинается?

– Скоро!

– Тогда желаю вам терпения!

– Спасибо!

– Ну почему ты такая упрямая, Лиза? Ты же умная девочка. Что плохого в том, что я предлагаю?

– Все, папа!

Гроб подъехал к воротам, и процессия постепенно разошлась. Кто-то испугался и поспешил домой, кто-то остался и наблюдал за тем, как мужчины пытаются поднять груз на конную повозку. Это оказалось сложнее, чем ожидалось, поскольку лошади из-за грозы вели себя крайне беспокойно и повозка сильно раскачивалась.

Роза и Эльза поспешили вернуться с детьми на виллу, остальные дождались, когда повозка тронулась, и тоже повернули назад.

Семья и самые близкие друзья отправились на кладбище Херманфридхоф. Лиза с матерью сидели на заднем сиденье машины, которую вел Гумберт, остальные автомобили тоже медленно последовали в сторону кладбища. Следом за ними ехал Клиппи, который вез Тилли и Гертруду Бройер, фройляйн Шмальцлер и доктора Грайнера. Лиза не видела, кто находился в машинах, но можно было предположить, что Себастьяна Винклера никто не взял. Вряд ли он пойдет пешком на кладбище – ведь он потерял ногу и носит протез. Скорее всего, вернется в приют.

«Отец был прав, – подумала она с досадой. – У него ничего нет, и никто его не уважает. Увы, в этом мире мало быть просто порядочным человеком…»

Какой же тяжелой и долгой была эта церемония. Невероятно, как мама выдержала все это. Как много людей пришло на кладбище, чтобы проститься с Иоганном Мельцером. Лошади, тянущие повозку, испугались, и гроб чуть не выскользнул из рук носильщиков. А в небесах грохотал, словно пустая бочка, гром, сверкали молнии, над кладбищем нависли черные тучи.