Хозяйка Мельцер-хауса

После такого выступления ему был просто необходим крепкий кофе, и не важно, с желудями или без желудей, все равно, главное, чтобы крепкий. Алисия, его супруга, которая постоянно пеклась о его здоровье, ничего не узнает, ведь она никогда не приходит сюда, на фабрику. Только Пауль предостерегающе поднимал брови, когда это видел, но ничего не говорил.

Он подошел к окну, чтобы посмотреть, что происходит во дворе. Женщины еще не разошлись, они стояли неподалеку от входа и, казалось, о чем-то горячо дискутировали. Черт возьми, что они там еще замышляли? А кто это там толкает речь, кажется, это Бихельмайер? Надо бы обратить на нее особое внимание, потому что она плохо влияет на остальных. Ветер теребил подолы их юбок. На некоторых не было даже пальто, а только шерстяные платки, наброшенные на плечи, из-за чего те быстро промокали под дождем. И кажется, почти у всех женщин была обувь на деревянной подошве, звук которой был слышен уже на лестничной площадке.

Вдруг он замер, отодвинув гардину, и прищурился, чтобы лучше рассмотреть. Это же была… Нет, этого просто не может быть, он обознался! И все же молодая женщина в светло-сером пальто явно напоминала его невестку Мари. Лицо узнать было трудно, поскольку на ней была шляпа, повязанная широким белым шелковым шарфом. Но походка, легкая и в то же время целеустремленная, прямая и в то же время гибкая, однозначно выдавала Мари. Да, это была Мари, которая за последние шесть недель не занималась ничем иным, кроме как своими близнецами.

Что привело ее сюда, на фабрику? Плохая весть? Пауль? Нет, в это он не хотел верить. Тогда бы Алисия ему позвонила и попросила прийти на виллу.

Тогда что же?

Он рассердился, когда увидел, что она остановилась среди работниц и вступила с ними в разговор. Конечно, это было для нее совсем не трудно. Ведь прошло всего несколько лет с тех пор, как она сама работала на фабрике. Правда, проработала она всего каких-нибудь полгода и потом ушла. Гордая дочка Луизы Хофгартнер не принадлежала к тем, кто мог просидеть за швейной машиной десять часов в день.

И что она там обсуждала с женщинами? Ему совсем не нравились эти ее разговоры, ведь как-никак она была супругой его сына, который вместе с ним руководил фабрикой. Работницы должны были называть ее «госпожа Мельцер», но он сомневался, что это было именно так.

– Ваш кофе, господин директор. Такой крепкий, что ложка стоит в чашке.

Он даже не повернулся к Оттилии Людерс.

– Заберите его.

– Но… вы же сами…

Все же раньше эта Людерс была более понятливой. Он пробормотал что-то себе под нос и распорядился направить невестку к нему, как только она появится в приемной. А кофе может выпить фройляйн Хофманн.

– Ваша невестка… Ах так… Ну конечно, господин директор.

Наконец до нее дошло. Сдержанная и тактичная Оттилия Людерс, для которой на первом месте всегда и во всем стояло благополучие ее шефа, удалилась с чашкой кофе в руках. Он был почти уверен, что сейчас она стояла у окна в приемной и знаками подзывала свою коллегу Хофманн к себе, чтобы поскорее обрисовать ей ситуацию. Мари конечно же она не могла увидеть, та уже исчезла из виду, войдя в здание правления. А работницы направились к фабричным воротам, где сторож выпустил их наружу.

– Господин директор?

Мари произнесла это веселым и немного ироничным тоном. Сейчас, войдя в его бюро, она называла его «господин директор». А на вилле она уже давно говорила ему «папа». Собственно говоря, это обращение он предложил ей после свадьбы скорее потому, что Алисия просила называть ее «мама». Ну не отставать же ему.

– Многоуважаемая невестка, – в тон ей ответил он, идя навстречу, чтобы помочь снять пальто. – Как сразу засияло мое скромное бюро.

Она развязала шелковый шарф и сняла шляпу, быстро провела рукой по волосам, заколотым в прическу, поправив один выбившийся локон. После прогулки на свежем воздухе щеки ее порозовели, а лицо приняло веселое энергичное выражение.

– Да тут так соблазнительно пахнет настоящим кофе.

Он ускользнул от ее намека, заметив, что секретарши, наверно, заварили себе по чашке.

– Садись же, Мари, – поспешил он сменить тему. – Присаживайся в кресло, давай поболтаем. Я очень рад, что ты пришла ко мне на фабрику. С детьми осталась Августа?

Они опустились на небольшие кресла для посетителей, и он узнал от Мари, что она решилась-таки взять кормилицу. Августе хватает хлопот со своими собственными детьми, поэтому она теперь будет приходить на виллу лишь на несколько часов, а вот Ханна оказалась хорошей няней, кроме того, совсем скоро на виллу вернется фройляйн Шмальцлер.

– Так-так…

Он перекинул ногу за ногу и попытался скрыть от невестки свое внутреннее торжество по поводу нового развития событий. Наконец-то эта упрямица образумилась!

– А значит, теперь у меня будет больше времени для семьи, – с улыбкой сказала Мари. – И для нужд фабрики.

– Так, так… – протянул он, хотя не совсем понял, что она имела в виду, говоря о фабрике. – Может быть, чашку кофе?