Хозяйка Мельцер-хауса

– Крепкий, правда? – обрадовался майор и снова забрал фляжку. – Да, в жизни не всегда получаешь то, что хочешь, верно?

Гумберт сделал отрицательный жест, он не мог говорить: по ощущениям его горло превратилось в одну сплошную рану.

– Каролина, – произнес фон Хагеманн с нежной интонацией. – У нее много общего с Китти. Темные волосы, большие глаза, маленькие круглые груди, она стройная и гибкая. Красивые ножки… Каролина де Гриньян. Ей всего семнадцать, и мать присматривает за ней, как дракон за горой золота.

Он прервался, потому что в этот момент рядом раздался взрыв. Последовал оглушительный грохот, громче, чем все, что они слышали до сих пор, следом вспыхнуло яркое огненное зарево. Они бросились на землю, вокруг них все трещало, сыпалось, содрогалось, казалось, сейчас все обвалится. Послышались крики солдат, вырванных из сна.

– Они захватили склад боеприпасов!

– Вот сукины дети! Вы слышите, как они ликуют?

Действительно, в промежутках между взрывами слышались крики французов, они орали от восторга, стреляя из винтовок.

– Осторожно, они сейчас пойдут в наступление! – крикнул фон Хагеманн, поднявшись с земли вместе с упавшим на него брезентом. – Все на позицию! Оружие наготове! Отбить атаку!

Он кашлял и ругался, потому что люди не спешили занять свой пост. Гумберт с трудом выпутался из мокрого брезента и, спотыкаясь, побрел за винтовкой. Ночная тьма теперь озарялась вспышками желтого и красного пламени, короткие взрывы, следовавшие друг за другом, сотрясали землю. Склад находился на расстоянии не более двухсот метров, он был довольно глубоко вкопан в землю и укреплен каменной кладкой. Либо это было случайное попадание, либо кто-то выдал врагу, где находились боеприпасы. Гумберт столкнулся с товарищами, спешившими на свои позиции, в то время как ему – как всегда, отставшему – нужно было сначала достать свое оружие и, вероятно, еще перезарядить его. Теперь действительно началась атака французов. Немецкие траншеи были разворочены минами, вокруг то и дело гремели оружейные залпы, раздавались приказы, трещали деревянные доски.

– Вот они! – услышал он голос фон Хагеманна сквозь весь этот хаос. – Не торопитесь, ребята. Каждый выстрел должен попасть в цель. Ни один француз не перелезет через колючую проволоку, даю голову на отсечение.

Гумберт сбросил плащ и потянулся за винтовкой, но ее не было на месте, должно быть, кто-то перепутал и забрал вместо своей. С больной головой, дрожа от холода, он вскарабкался на бруствер, где товарищи, лежа за мешками с песком, стреляли в наступающих французов. На них надвигалась целая армада – все больше и больше темных фигур мелькало перед глазами; петляя и шатаясь, они приближались к немецким позициям. Они бежали, пригнувшись, стреляли из винтовок, падали на землю, снова поднимались, кто-то так и оставался лежать на земле, а кто-то, подобно ящерице, полз дальше по стылой грязи.

«Боже, сколько усилий потрачено из-за какого-то кусочка паршивой земли», – подумал Гумберт. Его охватила хорошо знакомая ему дрожь, и он нервно усмехнулся. Ну кому это нужно? Здесь, после всех этих взрывов, еще долго не будет расти трава… Товарищ рядом издал короткий глухой звук, его голова склонилась набок. Точное попадание в легкое или сердце. Гумберт не испытывал ужаса, это была повседневность военного времени, он стоял и смотрел на происходящее, как на фильм. Он оттащил убитого назад в траншею, где уже лежали другие раненые, затем снова поднялся наверх, чтобы взять винтовку, которая осталась лежать на земле. В пламени горящего склада теперь можно было разглядеть армаду в черном – наступающие бежали к своим линиям. Стрельба с обеих сторон оглушала, позади них, там, где находились немецкие огневые позиции, артиллерия палила из всех орудий. Гумберт почувствовал, как его тело стало странно легким, как пух или лист, уносимый ветром. Он смотрел на приближающихся врагов, которые отчаянно пытались перелезть через колючую проволоку и один за другим падали. «Как на ярмарке», – подумал он и захихикал. Его охватило безумие, он сделал выстрел и обнаружил, что в винтовке остался только один патрон. Ему вспомнился тир на Максимилианштрассе перед фонтаном Геркулеса. Будка, выкрашенная в красный и синий, была разрисована волчьими и львиными мордами. Нужно было стрелять в проносившиеся мимо картонные фигурки… Он не мог сдержаться, чтобы не засмеяться, и понял, что вот-вот лишится рассудка. Это было что-то, что он не мог остановить по своей воле.

– Никто не перелезет через колючую проволоку, мужики! Огонь!

Что-то зашевелилось у его ног, переползло через спину, прыгнуло ему на голову и унеслось в бушующую, грохочущую тьму. Крыса! Он отряхнулся, встал на колени и огляделся, нет ли за ним еще грызунов.

– Ложись, ты, идиот! – крикнул один из товарищей.

И правда, сзади была вторая крыса. Она уставилась на него своими блестящими, безумными глазами, растопырив усы, и взъерошив свою серую мокрую шкуру.

– Ложись, придурок! Хочешь получить пулю в лоб?

– Держи его крепче, он «дошел»!