Хозяйка неблагого двора

– Значит так, днем занимаешься своими делами, а вечером приходишь ко мне и мы учимся вести следственную работу. И только попробуй мне не явиться! – пригрозил мужчина и пошел в свою комнату, бормоча по дороге что-то о доморощенных детективах и их некомпетентности.

Я еще немного посидела на крыльце, а затем так же пошла к себе, размышляя о том, что не смотря на некоторую жесткость сказанного, Тэтчерд во многом оказался прав. Нельзя работать бессистемно, полагаясь только на удачу.

К моему удивлению в спальне по-прежнему отсутствовали хоть какие-то намеки прибывания чертяки. А уплетающий в уголке колбасу Тасилий, так и вовсе сообщил, что со вчерашнего дня фамильяр в доме не объявлялся.

Чуя неладное я рванула во двор. Первой снова обыскала баню, затем кухню, сарай, сеновал. Нигде никаких признаков пребывания чертяки. Встретив миссис Випс с бидоном молока, возвращавшуюся с обеденной дойки, расспросила и ее, не видела ли она моего фамильяра или хотя бы банника, который по странному стечению обстоятельств тоже исчез. На что хозяйка пожала плечами и сказала, что ночью слышала как они гужевали на лавочке во дворе, однако рано утром там уже никого не было. В полном смятении я поднялась наверх, к Тэтчерду, чтобы попросить присоединиться к поискам. Он с пониманием отнесся к моей озабоченности и даже сообщил, что у него есть средство, которое поможет нам в этом деле. Оказывается, на вооружении королевских дознавателей есть специальный порошок, которым посыпают место происшествия и если с момента ухода преступника прошло совсем немного времени, то проявляются его следы.

– Мы можем попробовать распылить его во дворе, если он ушел недавно, то хотя бы увидим в какую сторону, – предложил Тэтчерд.

– Как только найдем этого прохвоста, я его лично придушу, – прошипела я.

– Даже не буду тебя отговаривать, – усмехнулся Рэд и принялся посыпать порошок вокруг бани.

Спустя несколько минут на земле один за другим стали зажигаться бледно-зеленым светом следы от маленьких ботиночек, которые носил Шнырь и отпечатки босых ступней банника. Они потоптались вокруг лавки, затем повели в сторону калитки, и обрывались у дороги.

– Радиус действия около пяти метров, затем нужно сыпать еще, – пояснил следователь и распорошил новую щепотку на дорогу. Через какое-то время стало понятно, что следы уходили в лес.

Как только мы вошли в чащу, Тэтчерд убрал остатки порошка, пояснив, что здесь использовать его бесполезно, так как в траве все равно ничего не будет видно. Поэтому придется искать самостоятельно.

– Есть предположения куда они могли пойти? – поинтересовался он.

– Откровенно говоря, ничего конкретного, – вздохнула я. – Шнырь этот лес знает плохо, а если допустить, что Макасий его куда-то повел, то мы так год искать будем.

– Тогда давай начнем с тех мест, которые ты знаешь, а дальше уже посмотрим по обстоятельствам, – предложил мужчина. – Какое ближайшее?

– Болото, кажется, – припомнила я. – Начнем оттуда.

К нашему счастью первое же предположение оказалось успешным. Правда счастье это в конечном итоге оказалось весьма и весьма сомнительным.

На болоте, у накрытого вместо стола старого пня, действительно сидели Шнырь и Макасий. Правда не одни, а в компании болотника Петрусия. Все трое были уже порядком косые, кривые и в далеком от вменяемого состоянии.

– Ты же кричал, что больше не пьешь? – взвилась и ринулась на поляну.

– Енто хто? – изумился хухлик и подозрительно прищурился. – Где-то я вас, мамзель уже видал…

– Енто, Петрусий, – передразнил его Шнырь, – Смерть моя пришла…

– Хороша чертовка, – восхитился болотник и причмокнул мухомором.

– Кира, ну что ты орешь? – устало поинтересовался фамильяр. – Мы культурно отдыхаем, а ты тут носишься как фурия…

– Как фурия?! Как фурия?! – меня прямо закоротило. – Да я с ног сбилась пока стадо коз у мистера Телпа лечила, а потом тебя по всей деревне искала! А он тут копыта сложил и отдыхает! Культуровед! Ты же в подземелье всем богам клялся, что больше ни капли не выпьешь, а сам опять за старое?

– Э-э-э нет, – вскинул лапки чертяка. – Чего это ты тень на плетень наводишь? Я же в той пещере с паучихой, считай, заново родился. Старый Шнырь героически погиб, исполнив клятву, а новый еще совсем безгрешен и свободен от всех обязательств.

Банник и болотник с интересом наблюдали за нашей перепалкой, не забывая при этом подливать и закусывать.

– Да я вообще, новорожденный, – заявил Шнырь. – Мне только в купель хвост окунуть и буду как новенький.

С этими словами он стащил свои ботиночки и нетвердой походкой прошествовал к болоту. По пути налетел на Макасия, жующего мухомор, и пихнул его так, что банник зашелся в приступе кашля. Затем мой фамильяр плюхнулся в болотную жижу и принялся нырять.

– Рождаюсь! – выныривая верещал Шнырь.

– Помираю… – хрипел на берегу полузадушенный Макасий.

– Рождаюсь!

– Помираю…

– Рождаюсь!

– Помира-а-а-ю-ю…

– Ну, за природный баланс! – глядя на творящееся вокруг безобразие, торжественно произнес Петрусий и опрокинул стопку бормотухи.