Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ)

Я уже без напоминаний нахлобучила на причёску шляпку, натянула перчатки и продела кисть в петельку сумочки-сердечка. Открыв входную дверь, вышла на крыльцо. Вишнёвый цвет радовал глаз, а пахло исключительно! Конечно, не жасмин или магнолия, но тонкий и сладкий аромат из детства заставил меня замереть и улыбнуться. Обожаю вишню…

Цокот копыт вырвал меня из бабушкиного сада двадцать лет назад, и я улыбнулась уже Порфирию:

– Доброе утро. Едем в заведение.

– Утречка доброго, барыня, – прогудел кучер. – Как пожелаете, так и сделаем!

Лесси прибежала, помогла мне сесть в коляску и сунула в руки корзинку, накрытую вышитым рушником:

– Пирожные и булочки, барыня, я ещё и маслица положила, и вареньица вишнёвого баночку!

– Спасибо, дорогая, – ответила я с чувством. Вот сейчас с девушками попьём чаю со сладкими вкусняхами, там и разговор пойдёт легче.

В том, что девицы мадам Корнелии будут упираться рогом, я не сомневалась. Одно дело – выгнать наглого управляющего и поменять порядки, а другое – изменить целиком всю жизнь. Мне и самой трудно перестроиться. А деньги, которые зарабатываешь своим телом – лёгкие. Во всяком случае, в начале. Год, два, три – всё в порядке. Тебе кажется, что ты справляешься, да и не пашешь на заводе или в офисе. А потом начинаются проблемы. Алкоголь, наркотики… Мужчин видишь исключительно в разрезе кошелька и секса. Уже не находишь очарования в искусстве, не интересуешься новостями, не зовёшь друзей собраться вместе и посидеть пару часов в кафешке.

Коляска несла меня, покачивая, к заведению, а я всё упивалась самобичеванием. На это осталось всего десяток минут, а потом придётся-таки приступать к делу.

Мы проехали церковь и углубились на улицу, где располагалась «Пакотилья». Порфирий довёз меня до входа и помог сойти, сказал:

– Я, барыня, как завсегда, туточки постою недалече.

Кивнув, я задрала голову и осмотрела вывеску. Витиеватые буквы, выцветшая краска на обрамляющих название цветочках. Походу, начинать надо со входа. Не оборачиваясь, ответила кучеру вопросом:

– Ты мужик рукастый, Порфирий, можешь же снять эту вывеску?

– Дык, барыня, дело-то нехитрое, – он тоже задрал голову и оглядел широкую и длинную доску, почёсывая бороду. – Мне б лесенку какую да струмент… А ломать не строить.

– Найдём мы тебе струмент! – фыркнула я. – А лесенку… Не знаю, есть ли в заведении, ты пройдись по соседям, поспрошай, ладно?

– Как скажете, барыня.

Я открыла дверь в заведение и поморщилась. Запах пепла, затхлости, пролитого алкоголя… Чем тут девицы занимаются? Впрочем, пустой вопрос, я прекрасно знаю, чем занимаются девушки, когда мамка или сутенёр оставили их на произвол судьбы хотя бы на день.

Пьют, курят и нихрена не делают!

Ладно, сегодня их весёлая жизнь закончится. Пойду обрадую, ха-ха.

В салоне был бардак. Везде, буквально везде разбросанная еда, грязные бокалы, какие-то тряпочки с претензией на кружева, какие-то бумажки… Я внутренне закипела. Нет, блин, это переходит всякие границы! И где девки?! Неужели дрыхнут ещё?

Сколько времени вообще?

В этом мире есть часы?

Вздохнула глубоко, обозревая масштабы предстоящей уборки, и вышла на середину салона. Набрала воздуха в лёгкие и гаркнула противным голосом:

– Подъё-о-о-ом! Свистать всех наверх! Немедленно все спустились!

И села в кресло – единственный предмет меблировки, который остался относительно чистым.

Долго было тихо. Минут пять, не меньше. Я даже начала нетерпеливо постукивать туфлёй по ковру. И вдруг тихий шорох со стороны кабинетеца. Или кабинетца? Короче, со стороны маленькой комнатки, где хранились бумаги. Я оглянулась и увидела заспанного, зевающего пацанёнка, которого вчера поймала с сумочкой княжны Потоцкой.

– Ты? – удивилась. Он ойкнул и набычился, буркнул:

– Сама ж сказала, барышня, чтоб сюда ходил.

– Пообедать, – фыркнула я. Пацан растрепал пятернёй волосы, желая придать им приличный вид, и ответил с неожиданным достоинством:

– Я и пообедал. А девицы сказали, чтоб оставался. Мало ли…

– Вместо Ксенофонта! – ещё сильнее фыркнула я, представив пацанчика в виде управляющего. Ой нет, нехорошо так! Стоп. А это… Меня кто-то спросил? Встав, я прошлась по салону. Мальчик смекалистый на первый взгляд, может пригодиться. Бросила ему: – Как тебя зовут?

– Данилка, – ответил он, удивлённый.

– Ладно, Данилка. Можешь жить тут. Будешь на побегушках. У тебя родители есть?

– Тятя только. Он угольник у графа Черемсинова.

– Крепостной? – подозрительно спросила я. Крепостных чужих мне не хватало, ибо это преступление, если мне не изменяет память. Данилка махнул рукой:

– Вольный. И я вольный, не подумайте чего, барышня.

– Ну да, ну да… – пробормотала я. – Ладно, раз тебя поставили на довольствие, иди и пригони мне этих спящих красавиц вниз.

Он развернулся на босых пятках и бросился вверх по лестнице. А я вдруг спохватилась и крикнула вслед:

– Только не пялься на них, если не одеты!