Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ)

В следующие полчаса мы с ней составили внушительный список торговцев. Там был и господин Шпак – галантерейщик, и господин Данилов – пивовар, и господин Земельман – винщик, и ещё по мелочи человек десять. Я нашла обойщика и модистку, а между делом узнала, что мсьё Белласти, учитель танцев в местном пансионе для девочек, может давать уроки танцев. А когда мы закончили, в кабинетец сунулся Данилка и вякнул:

– Там дядька пришёл какой-то! Мадам спрашивает!

Что ещё за дядька, интересно? Может, Порфирий? Или опять полиция собралась мне досаждать? О-о-о, а если это Городищев?!

Глава 9. Репетирую

Отчего-то вместе с образом Городищева внутри меня родилось что-то очень тёплое и вязкое. Как будто в животе заблудилось ещё горячее малиновое варенье… Мама варила его в тазу, караулила пенку, а я именно пенку и любила, всегда просила маму дать мне с ложки… Фантомный вкус сладкой пенки с варенья подзадорил, и я поднялась, пошла в салон с воодушевлённым лицом.

Но там меня ждало жесточайшее разочарование. Вместо красавчика Городищева на пороге стоял высокий широкоплечий мужчина, которого я уже видела. И поэтому не удержалась от возгласа:

– Вы?

Он спрятал свои красивые голубые глаза и ответил:

– Я, барыня. Не велите казнить, не велите звать полицию! Я пришёл наниматься на работу.

– Нет, серьёзно, – только и смогла ответить я.

Нищий, слепой, тот, который бросился под колёса экипажа, стоял передо мной и смотрел обоими глазами.

– Я так и знала, что ты притворяешься, – фыркнула, качая головой. – Все вы такие…

– Барыня, не со зла ж! От невезучести, – горячо поклялся нищий, бывший слепой.

– Здоровый мужик, а с нищими ходит, – укорила я его. – Не стыдно? На работу наняться не пробовал?

Он наклонил голову так, чтобы спрятать глаза, но из-за его спины высунулась девочка – та самая, которая водила слепых – и сказала тоненьким голоском:

– Простите, барыня, нанимался он, только из-за меня не берут его никуда…

Я вытаращилась на это чудо чудное и зависла на пару секунд, а потом спросила:

– А ты кто такая?

Она засмущалась, покраснела так, как могут краснеть только натуральные блондинки – пятнами, и пискнула:

– Катя!

А потом снова спряталась за спину мужика. Дочка, что ли? А где её мать?

Эти два вопроса я задала соискателю на работу. Он помял в руках шапку и кивнул, потом ответил:

– Мать её родами померла, вот с рождения с собой таскаю. Обуза, конечно, но куда я её дену-то?

– Какая обуза, блин?! Как ты можешь так говорить о ребёнке?

Я даже рассердилась. Вот мужики, вот идиоты! И дочка у него миленькая, тихенькая, как она может быть обузой? Хотела ещё немного покричать и позлиться, но потом вспомнила, что мужчины всё равно такие и меняться не станут, хоть ты тресни. Поэтому махнула рукой и спросила:

– Как тебя зовут?

– Захар, – ответил мужчина. – Захар Мелентьев сын.

– Значит так, Захар Мелентьевич. Я нанимаю тебя охранником. Дочь твоя может оставаться здесь, поможет по мелочи: пыль там протереть или тарелки помыть. – Глянула на девочку и улыбнулась: – Сумеешь?

– Не извольте беспокоиться, барыня, она сумеет!

– Тогда иди прикупи себе нормальную, приличную одежду. И дочке тоже платье красивое. А потом прогуляешься по дому и посмотришь, где что надо починить, понял?

– Понял, барыня! – Захар поклонился низко, сжимая в руках шапку, и я покачала головой:

– Не барыня, а Татьяна Ивановна.

– Как скажете, бар… Татьяна Ивановна!

Он удалился, подталкивая дочку вперёд, а я вздохнула. Так. Наняла вышибалу, хочу всё переделать, а денег может и не хватить…

– Барыня, снял я вывеску-то!

В салон ввалился Порфирий с доской наперевес и застыл, смущённо разглядывая девчонок, которые были опять не слишком прилично одеты. Я снова вздохнула и велела:

– А ну все за работу! Порфирий, спасибо, есть тут какой-нибудь подвал? Надо её туда отнести, или в сарайчик… Я не знаю, найди что-то.

– Как скажете, барыня.

Он потащил деревяшку обратно, а я пошла проверять работу девушек.

Работали они из рук вон плохо. По углам осталась пыль, обрывки бумажек и фантики стыдливо спрятались под шторы, а на стенах проступили разводы и пятна. Покачав головой, я подумала, что стены тоже придётся перекрашивать. Хотя нет, это ткань. Значит, обивать. Интересно, обивщик мебели занимается стенами? Или обращаться к обойщику?

Как всё сложно…

– Девушки, все собрались и посмотрели на меня!

Я позвала их и даже в ладони похлопала. Пять пар глаз уставились на меня выжидательно. Кашлянув, я сказала внушительно:

– Салон не блещет чистотой, но на сегодня пусть останется как есть. Чайник есть у вас? Садитесь чай пить с пирожными.

– Я сбегаю в трактир? – Настасья схватил шаль и закуталась в неё. – Там завсегда самовар горячий!

– Сбегай.

Я достала из сумочки билет в двадцать рублей и подала ей:

– Заплати там долг.

Девушка испугалась, даже руки за спину спрятала:

– Да вы что, мадам, такие деньжищи! Да там и на пять рублёв не наберётся-то!

– Ну так сдачу принесёшь обратно, – фыркнула я и сунула ей купюру. – Придёт Захар с дочкой – не обижать, накормить и показать всё, что требует починки, понятно?