Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ)

А я бессильно опустилась на ступеньку, прислонившись к перилам. Господи, да что ж такое-то? Второй день в этом мире, а впечатлений на целую жизнь! Вот права была моя интуиция, когда орала внутри головы, чтоб я бежала от благопристойной старушки в Тверском парке в пять утра! И надо было сбежать, даже плюнув на туфли. А теперь меня обвинят в убийстве бедной женщины, осудят, посадят… Или сразу повесят? Нет, стоп, вроде за убийство отправляли на каторгу!

Я не хочу на каторгу! Совсем-совсем не хочу!

Трели свистков с улицы заставили меня встрепенуться и вскочить. Стало очень страшно, холодный пот пробрал до костей, а потом я увидела двоих полицейских – один из них сопровождал меня и Авдотью в участок. Они бежали, топая сапогами, и свистели в унисон. Добежав до меня, знакомый полицейский спросил, тяжело дыша:

– Что случилось?

– Там труп, – коротко ответила и махнула рукой на ателье. Они ломанулись внутрь, а я машинально за ними. Но смотреть на безжизненное тело оказалось ещё трудно. Городовой метнулся к мёртвой, зачем-то начал поднимать, и я заорала: – Не трогайте тут ничего!

– Чё ж, может, ещё живая!

– У неё горла нет, сонные артерии разорваны, она умерла мгновенно! – возмутилась я. – А вдруг вы уничтожите какую-то важную улику?!

Они переглянулись и вдруг вытянулись в струнку, щёлкнув каблуками. Я же услышала знакомый до боли голос, а сердце пропустило парочку ударов.

– А вы, госпожа Кленовская, не только держательница заведения, но и сестра милосердия?

Вскинула голову совершенно машинально, выпрямилась и медленно повернулась к Городищеву, ответила с достоинством:

– Нет. Но кое-какие познания имеются!

Он скользнул взглядом по моему лицу, чуть прищурив красивые глаза, и спросил у городовых:

– Что тут?

– Осмелюсь доложить, господин Городищев, – отрапортовал один. – Женщину убили, похоже, оборотень! Вон как глотку перегрыз, следы клыков видны!

– Оборотень! – воскликнула я с презрением. – НУ конечно! С ума сойти! А почему не вампир? Или сам дьявол из Преисподней?!

– Татьяна Ивановна, вы состоите в обществе защиты оборотней? – холодно полюбопытствовал Городищев, подходя к трупу модистки поближе. Осмотрев рану, кивнул: – Да, очень похоже на работу одного из этих грязных животных. Впрочем, доктор скажет больше.

Он оглядел ателье и велел:

– Осмотрите тут всё на предмет пропажи ценных вещей. Хотя вряд ли это ограбление. Оборотень идёт по зову крови и убивает кого попало…

Снова взгляд на меня. Я покачала головой:

– Простите, Платон Андреевич, но я считаю, что это глупость.

Что-то теребило мне мозг. Что-то очень важное… Но я никак не могла понять, что именно. А Городищев устало ответил:

– По большому счёту мне нет никакого дела до того, что вы считаете, госпожа Кленовская.

Ах вот даже так!

Я задохнулась от обиды. Засранец! Как и все мужики, впрочем! Мачо Михайловского разлива, тоже мне красавчик! Нет дела ему… Ну и пусть ищет своего несуществующего оборотня, а у меня дел хватает. Мне ещё другую модистку искать.

– Раз так, я, пожалуй, оставлю вас расследовать это преступление.

Сказала я это с максимальной отвлечённостью в голосе и, снова вскинув подбородок, прошествовала к выходу. Городищев негромко бросил мне в спину:

– А может, это вы оборотень, Татьяна Ивановна Кленовская? Ведь до вчерашнего дня о вас никто не слышал! И вора вы догнали так ловко, что возникают некоторые подозрения…

Этого я стерпеть уже не могла. И он ещё мне нравился, этот поганый мачо и гадкий обвинитель! Глаза заслала красная пелена гнева, я даже не поняла, что случилось, а Городищев отшатнулся, прижав ладонь к пылающей щеке, и в его глазах плеснулось изумление.

– Вы хам, Платон Андреевич Городищев! – сказала я веско и почти спокойно, хотя внутри меня трясло от оскорбления. – Я была о вас лучшего мнения, однако теперь понимаю, что жестоко ошибалась!

– Но… – попытался было оправдаться он, но я не собиралась слушать дальнейшие бредни тупоголового полицейского и просто развернулась, зашагав к двери. Услышала:

– Ваше благородие, задержать?

– Вам бы только задерживать, Васильев! – пробормотал с досадой в голосе Городищев. А я хмыкнула, не оглядываясь, и вышла на улицу.

Нет, ну каков! Я – оборотень! Надо же было такое придумать… Хотя, что это я? В России такие люди всегда были одной из двух главных проблем! Поэтому о Городищеве надо решительно забыть и заниматься исключительно заведением. А если полиция начнёт всё же докапываться до меня, напущу на них Волошина, пусть отрабатывает свои бешеные гонорары.

При виде меня Данилка вскочил, сбил рукой картуз с головы и стрельнул глазами на ателье:

– Барыня, чёйта там было-то?

– Модистку убили, – машинально ответила я. – Надо новую искать.

– Так есть одна на Язовенной, дюже модная, грят. Полушка она.

– Кто? – словно очнулась я и подозрительно взглянула на мальчика. Он почесал в затылке и неуверенно повторил:

– Полушка… Или как её там? Полянка? Ну, из Поляндии к нам приехала!

– Полька, может?

– Может и полька, я не разбираюся.