Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ)

– Катя, не до вас, а к вам, – поправила я её автоматически и продолжила: – Зови сюда.

– И Порфирий привёз вашу служанку с обедом.

– Пусть заносят в кабинетец.

Сложив гроссбух, я встала, одёрнув юбку, и приготовилась улыбаться гостье. Кто ко мне пожаловал, интересно знать? Вроде модистка позже обещалась.

Катя, как вышколенная горничная, ввела в салон полную женщину в туго затянутом платье цвета ночного неба и в парике. Парик был очень плохого качества – жёсткие локоны, слегка кривовато уложенные на висках и на затылке, выдавали чужие волосы. Дама склонила голову, приветствуя меня, и сказала великолепно поставленным глубоким грудным голосом:

– Татьяна Ивановна Кленовская? Моё имя – Варвара Степановна Харитонова. Меня к вам послала княжна Потоцкая.

– Очень приятно, располагайтесь, пожалуйста, – я радушно пригласила её присесть, но опомнилась, ибо вся мебель была в процессе обивки. – Ох, простите, у нас тут… Пойдёмте в кабинет. Вы, собственно, по какому вопросу?

– Я, собственно, певица, – с достоинством ответила она. – В настоящее время преподаю, даю частные уроки пения. Елизавета Кирилловна сказала, что у вас есть девушки, которых надо бы прослушать и скорректировать голос, это так?

– Да! Совершенно верно! Я рада, что вы нашли время и заглянули к нам!

Я и правда была рада. Настоящая певица, по голосу слышно сразу! Наверняка бывшая оперная дива. Вот это удача! Надо пользоваться протекцией княжны по максимуму. Поэтому Варвара Степановна была усажена на кресло в кабинете, Лесси, которая суетилась над горшками с обедом, была отогнана к краю стола, а я предложила певице:

– Желаете ли выпить вина?

– Не пью, милочка, – слегка снисходительно ответила дива. – Это дурно влияет на голос! Что же, давайте начнём. Я вижу, что рояль в настройке, пусть девушки по одной споют а капелла.

Я кивнула Лесси:

– Быстренько пригони мне девиц сюда!

Та юркнула в дверь, и через несколько секунд вошла Аглая, кутаясь в свою неизменную шаль.

– Здрасьте, – сказала немного растерянно Варваре Степановне.

– Добрый день, дорогуша. Будьте добры, спойте нам что-нибудь.

Аглая оглянулась на меня, я кивнула подбодряюще. Девушка повела плечами, словно освобождаясь от какого-то гнёта, вскинула голову повыше и неожиданно затянула:

– Выйду ночью в поле с конём,

Ночкой тёмной тихо пойдём.

Мы пойдём с конём по полю вдвоём,

Мы пойдём с конём по полю вдвоём…

Я попятилась и села на стул, едва не сшибла горшок с кашей, а в голове стало пусто. Только маленький тараканчик метался из стороны в сторону и вопил фальцетом: «Откуда?! Откуда?!» Откуда Аглая знает эту песню? Ладно, допустим, тут могут быть такие же песни, как у нас, но народные! «Ой, мороз, мороз», например. Или «Полным-полна моя коробочка»… Но «Конь»! Он же из наших девяностых! Я помнила, как папа любил напевать эту песню, когда брился по утрам…

– Хорошо, хорошо, – негромко пробормотала Варвара Степановна, и я очнулась, прогнала таракашку (потом разберусь!), прислушалась. Певица велела Аглае: – А ну, в полную силу! Покажи, на что ты способна.

– Сяду я верхом на коня! – заголосила Аглая, и я прикрыла уши. Нет, не вытягивает! Не Расторгуев, хотя голосище отличный.

– Стоп, стоп, – Варвара Степановна подняла руки. – Понятно. Следующую зови.

Я встала со своего стула и спросила:

– Ну как? Хорошо же поёт, правда?

– Мелко. Не загребает. Животом поёт, – поморщилась певица. – Но поработать есть с чем.

Ладно, пусть и так. Для музыкального салона сойдёт, не опера чай. Я встретила взглядом Пелагею, которая вошла, как и всегда, с вызывающе-кокетливым видом. Вот эта девица никого и ничего не боится. Мне бы её уверенность в себе!

– Спой, что знаешь, – велела ей Варвара Степановна. Пелагея подняла брови, скорчила жеманную гримаску и зачастила:

– Барыня-барыня, ты моя сударыня!

– Благодарю, следующую зови, – поморщившись, оборвала её певица. Пелагея фыркнула, пожала плечами и вышла. Варвара Степановна обратилась ко мне: – Никогда, слышите? Никогда не позволяйте этой девушке петь в обществе! Насмешка над песней… Будто кошка рожает, ей-Богине!

Я усмехнулась. Пелагее вообще бы рот не раскрывать, было бы прекрасно…

Настасью Варвара Степановна выслушала с удовольствием, про Авдотью сказала: «Слабоват голосок», а Аннушке даже сразу помогла с дыханием и потом долго качала головой: «Хорошая школа, а таланту почти нет». Что ж, у меня есть две звезды, остальные покажут себя в спектакле. Нельзя ждать от жизни многого…

– Стоп! – воскликнула Варвара Степановна, вскочив с кресла. – Кто поёт?!

Я оглянулась на Лесси. Моя служанка напевала себе под нос, раскладывая еду по тарелкам. Я спросила:

– Лесси, ты что, тоже поёшь?

– Прощенья просим у барынь, – испуганно сказала девочка, оборвав песню. Но Варвара Степановна нахмурилась, подходя ближе:

– А ну, спой ещё. Только погромче! Выпрямись.

Вытянувшись в струнку, Лесси стрельнула на меня глазами и послушно запела:

– Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…