Хозяйка «Волшебной флейты» (СИ)

– Ну, в первый же день я уволила служащего в заведении… Но он сразу же стукнул в полицию, что в борделе девушка без жёлтого билета! Думаю, ему ума не хватит выстроить такую сложную комбинацию.

– Не стоит недооценивать противника.

Он доел суп, вымазал тарелку кусочком хлебного мякиша и протянул мне посуду:

– Спасибо вам, я чувствую себя намного лучше. Думаю, завтра даже смогу почтить присутствием княжну Елизавету Кирилловну Потоцкую на балу в её честь.

– Вы тоже приглашены на бал? – удивилась я. – Вы знакомы с княжной?

Мне стало слегка неприятно. Княгиня Потоцкая ищет жениха для дочери. Княжна – перестарок, подойдёт даже Городищев, хоть и бывший гусар, и нынешний полицейский. Именно эта мысль совершенно меня убила. Я не отдам его княжне! Пусть выходит замуж за Черемсинова, если на то пошло! Он как раз для неё, а Городищев – мой!

– Лично – нет, – ответил он. – Но был представлен когда-то её матушке, княгине Наталье Юрьевне.

– Вот как… – пробормотала я, пытаясь сообразить, имеет ли княгиня виды на Городищева. По всему выходило – имеет. Завтра на балу я должна быть самой красивой – кровь из носу! Во-первых, мне обязательно нужно всех привлечь к открытию музыкального салона, а во-вторых… Во-вторых, я влюбилась впервые в жизни, господи! Я никому не отдам Платона, даже княжне, которая очень милая и добрая девушка, но я ей ничего не должна. Наоборот, именно она мне должна…

– Татьяна Ивановна, – полицейский встал, собрал отлепившиеся от груди камни, бросил их на стол. Шагнул ко мне, взял мои руки в ладони, посмотрел так нежно, что я аж задохнулась от нахлынувших чувств, и продолжил: – Спасибо вам за всё, но, думаю, будет лучше, если вы сейчас поедете домой.

Он меня выгоняет? Одну, в ночь? В город, полный бандитов?! Подняв брови, жалобно ответила:

– Я отпустила кучера… Вам меня совсем не жалко?

– Жалко, – шепнул он, почти касаясь губами моих волос. – Но вы не должны оставаться на ночь в комнате мужчины.

– О боже, вы опять беспокоитесь о моей репутации? Или всё же о своей?

– О вашей, разумеется.

Его дыхание щекотало кожу, я замерла, не в силах дышать, подняла лицо. Тёмные глаза блеснули в свете одинокой свечи, и поцелуй обжёг, завлёк, закружил голову.

Мне стало жарко и холодно одновременно. Как будто все ощущения обострились вдвое, втрое! Никогда ещё я не испытывала такого притяжения к мужчине, такого желания стать с ним единым целым, такого томления в груди… Никогда! А ведь бог знает, сколько поцелуев у меня было… Но такого – ещё ни разу!

– Татьяна Ивановна…

– Зовите меня Таней, – шепнула в ответ на последнем дыхании и снова поцеловала его, уже сама. Оторвавшись от мягких губ, сказала твёрже: – Если вы всё ещё хотите меня выгнать, вам придётся применить силу!

– Я никуда вас не отпущу, – пообещал он и обнял так крепко, что мурашки пробежали по спине, а ноги стали ватными. Без сомнений, без задних мыслей я отступила к кровати, увлекая Городищева за собой, а он не противился. Его пальцы уже расстёгивали пуговички на спине моего платья, и я мысленно торопила, подгоняла, сожалела об этом дурацком фасоне… Скорее, скорее, я горю изнутри!

А если он принял меня за женщину лёгкого поведения?

Ох…

Утром я проснулась поздно.

Потянулась, улыбнулась, не открывая глаз, обняла мужчину, который… исчез. Вместо него в моих объятиях оказалась подушка.

Неужели мне приснился сон? Я была с Городищевым, с Платоном, Платошей… Жарко было, страстно, так сладко, словно наелась до отвала самой спелой клубники! И не один раз! Жаль, если всего лишь грёзы…

Села в постели, прижав к груди одеяло, и застонала от ноющей приятной боли во всём теле. Огляделась – не сон и не грёзы. Я в комнате полицейского, я пахну его мужским брутальным парфюмом, а губы ещё зудят от поцелуев и от жёстких усов. Но Городищева в комнате нет.

Зато на столе вместо чайника из трактира – чуть покоцанный с боков жестяной кофейник на подносе, тарелка, прикрытая салфеткой, чашка с ложечкой и серебряная сахарница. Боже мой, неужели это мой завтрак? Неужели Платон позаботился?

А сколько времени?

Я встала, потянулась ещё раз, переступив босыми ногами по холодному полу, и заметила халат. Мужской, явно мужской, потому что размерчик на небольшую лошадь. Платошин халатик! Завернувшись в него, вдохнула запах одеколона, присела к столу и счастливо улыбнулась. Падшая я или не падшая, а мы всё же были интимны! Он всё же мой и никто теперь у меня его не отнимет!

Кофе оказался крепким и вкусным, под салфеткой мне заботливо оставили два пирожка с капустой и с картошкой, ещё один сладкий сочник и булочку с яблочным повидлом. Я съела всё и только потом подумала – а вдруг Городищев собирался ко мне присоединиться? Ну нет, если бы собирался – разбудил бы. А так взял и свалил, наверное, на службу. А мне надо домой, потом к модистке, потом к литератору, потом в заведение… Если, конечно, я не найду ещё один хладный труп где-нибудь!