Хозяин Москвы

– Ты постарайся всё разрулить, мне такая известность совсем не нужна! Я пока в порно-актрисы не записывалась.

***

На следующий день утром я приехал в офис к девяти, чего не бывало уже много месяцев. Едва я вошёл, на меня устремились десятки одеревенелых взглядов. Я понимаю, они все были в шоке. Ещё бы! Они не могли понять, как только меня земля носит.

Я сдержанно кивнул и прошёл в кабинет. Я ещё ничего не предпринимал, потому что надеялся, что проблему решат за меня. Но был готов и к худшему.

Со страшным сердечным боем я открыл крышку рабочего ноутбука и зашёл на новостной сайт. Всё новости были обо мне. Я открыл первую в списке.

«Новая провокация Госдепа! ЦРУ использовало загримированных актёров, чтобы дискредитировать Хозяина Москвы Ивана Сергеевича Шмелёва…»

Я с облегчением вздохнул. Нашёл слитое из зала заседаний видео.

Там было всё.

– Ну, как тебе? – с диким выражением говорю я и хлещу Марию по жопе.

Я инстинктивно закрыл лицо руками. Оно горело.

Я захлопнул ноутбук.

На какое-то время я словно окаменел. Я сидел, застыв, и смотрел в точку перед собой. Периодически у меня возникал внутренний порыв достать виски, но рука лишь еле дёргалась, и оставалась на столе. Интересно, – подумал я, – поверит ли кто-нибудь, что это провокация Госдепа?

Мне пришло смс. Я трусливо заглянул в телефон. Мария.

«Милый, ты отлично всё разрулил! Только давай больше без таких историй? Мне начальство такой втык сделало. Я думала, что уволят. Моя мама в полном шоке была. К счастью она поверила, что это Госдеп».

«Прости, любимая, – быстро напечатал я. – Больше никогда такого не повторится!»

«Не могу быть уверена. Ты же такой мудак! Ладно, целую, до вечера».

Я немного приободрился. С Машей, слава богу, всё обошлось. Оставался батюшка.

***

– Можно? – робко сказал я, стоя на пороге.

Батюшка удивлённо поднял брови и спросил каким-то театральным тоном:

– Что с тобой, Иван? Я тебя не узнаю? Обычно ты так уверенно заходишь, прямо как к себе домой!

Я молча покивал.

– Ну проходи! А что благословение не просишь?

Я склонился за благословением и он влепил мне крепкий подзатыльник. Я отпрянул.

– Садись! – грозно крикнул он.

Я сел, побледнев. Кажется, у меня затряслись ноги.

– Мил человек, ты совсем что ли оебенел?! – закричал он.

Я потупился.

– Весь мир уже второй день смотрит как ты стегаешь по жопе эту тварь!

Я смотрел в пол, но чувствовал его взгляд.

– И скажи мне, кстати, ты почему это делал с такой рожей? Как будто белены объелся? А?

– Страсть, батюшка, – прошептал я.

– Что? Страсть, говоришь?! Да тебе надо в порно-ужасах сниматься!

– Этого больше не повторится…

– Да ну? Отчего же? А ты знаешь, что у тебя в сети уже фан-клуб появился? Сотни тысяч человек по всему миру! Ты почитай, чего они там в каментах

пишут! Иван Сергеевич, вы наш кумир! Самый крутой панк на свете! Я хочу стать таким же политиком, как вы!

Он помолчал, вспоминая что-то.

– А, вот, мне это понравилось больше всего: «Истинное лицо политики в России!»

– Мне очень жаль, – пролепетал я.

– Жаль ему! – опять заорал он. – Пошёл вон отсюда! Пошёл вон!

Я вскочил и быстро вышел.

Теперь можно было расслабиться. Самое неприятное что могло случиться, уже случилось. Буря прошла. И странно, без епитимьи обошлось, наверно, он забыл из-за раздражения.

На улице я попытался закурить, но у меня дрожали руки. Я бросил сигарету и направился в кафе напротив. Это всё же чудовищное чувство, когда ощущаешь себя полностью, на сто процентов жалким ничтожеством.

***

Новости. Я опять что-то пропустил. Оказывается, был референдум.

– Подведены итоги референдума, – говорит Мария.

На шее у неё едва заметный след засоса – замазанный тональным кремом, но всё равно заметный. Это я случайно поставил. А она мне фингал поставила. Но мне без разницы. Кажется, я даже горжусь этим. Подчинённые-то ко всему привыкли, и я их не в состоянии удивить.

– Сто процентов наших граждан проголосовали за изменения в конституции, согласно которым Президента Святой Руси можно избирать навечно, – продолжала она.

Как это так? – подумал я. – Почему навечно? Может, Маша формулировку перепутала? Наверно пожизненно.

Вечером я спросил её об этом.

– Нет, милый, именно навечно. Так будет сказано теперь в конституции. Меня специально перед выпуском проинструктировали, что не пожизненно, а именно навечно. Это официальная формулировка.

– Ну он же умрёт рано или поздно!

Она вздохнула.

– Милый, давай не будем.

***

Совсем уже почти наступила весна. Раньше я ждал её. Потому что она приносила обещание новой жизни. Она, конечно, всегда обманывала, всё шло по-старому, и я знал, что надеяться не на что. Но всё равно ждал. Первое тепло, ручьи, запахи прошлогодней трухи и оживающих растений, и нежное солнце.

Весна пробуждает какие-то несбывшиеся детские мечты. И кажется, что вон там за домами, где небо скрывается за деревьями и мягкий розовый свет, тебя ждёт что-то иное, но очень классное, такое, что и должно было быть с самого начала.

Но миг радости и просветления сменяется глубокой печалью. Потому что непонятно откуда, но ты точно знаешь – ты туда никогда не попадёшь.