Христианство. Настоящее

Опять-таки, если они распинают Христа, то уже не очень важно, что при этом они «ругаются», по крайней мере, с нашей точки зрения. Но здесь мы видим важнейшую составляющую распятия: демонстративный позор. Человечество, к сожалению, изобрело много способов постепенно замучить отдельного человека до смерти. Но далеко не все из них предполагают такую степень унижения, беспомощности и демонстративности, как римское распятие, для евреев к тому же отягощенное обнажением и древним проклятием всякого, кто «повешен на древе» (Втор. 21:23).

Таким образом, здесь говорится, что эти люди не только заново убивают своими поступками и словами Христа, но и стремятся Его опозорить. Я бы предложил такой вариант перевода: «Сына Божьего заново предают распятию и выставляют на позор».

До нас дошла карикатура на первых христиан, граффити в Риме (около Палатинского холма) с малограмотной надписью на греческом: «Алексамен почитает бога». А нарисован человек в традиционном жесте приветствия, который воздает почет… существу с ослиной головой, распятому на кресте.

Неизвестный карикатурист соединил здесь давний антииудейский мотив: иудеи поклоняются ослиной голове – с христианским почитанием Распятого. Он изобразил, с его точки зрения, самое бессмысленное зрелище: высшие почести воздаются самому позорному, что только можно себе представить – ослу, да еще и распятому! «Для иудеев соблазн, для эллинов безумие» – именно об этом и говорил Павел такими словами (1 Кор. 1:22), и все христианство рождается из принятия этого абсурда и парадокса. Христос принимает на себя наивысший мыслимый позор, чтобы наделить Своих последователей наивысшим мыслимым почетом.

В истории христианства представления о совести (виновен ли я?) и стыде (опозорен ли я?) вступали меж собой в причудливые отношения. Но в целом можно сказать, что христианство, начиная с Голгофы, преодоление архаичных представлений о позоре и постепенное осознание индивидуальной вины, которая может быть снята в покаянии. Но удержаться на этой высоте трудно, и человек то и дело соскальзывает в старую добрую архаику с ее представлениями о коллективном почете: мы самое великое племя, у нас самый крутой вождь, самые позолоченные храмы и самая обширная империя, и так будет всегда. Вопрос о вине и личной ответственности при этом, как правило, снимается: будем поступать не так, как правильней, а так, чтобы выглядеть как можно почетней. Похоже, нынешнее российское общество испытывает именно такое искушение.

Только одно мешает в этом увлекательном деле христианину – память о Голгофе.

22. Апостол Павел о власти

Все прекрасно знают, что говорил апостол Павел об отношении к государственной власти (тогда совершенно языческой): в 13-й главе Послания к Римлянам он декларирует принцип полной и безусловной лояльности. «Всякая душа да починяется существующим властям. Не бывает власти, кроме как от Бога (οὐ γὰρ ἔστιν ἐξουσία εἰ μὴ ὑπὸ θεοῦ): существующие власти Богом установлены, и кто противится власти, тот против установленного Богом порядка, а таковые навлекают на себя осуждение. Начальники (ἄρχοντες) страшны тем, кто творит не добрые, а дурные дела. Хочешь не страшиться власти? Твори добро, и получишь от нее похвалу, ведь она – служитель Бога слуга (θεοῦ γὰρ διάκονός ἐστιν) тебе на благо. А если творишь зло – бойся, не зря она как служитель Бога носит меч и карает тех, кто творит зло. Так что ей необходимо подчиняться, и не только из страха кары, но и по совести. Потому вы и подати платите, что те, кто этим заняты, содействуют Богу (λειτουργοὶ γὰρ θεοῦ εἰσιν )»

(Рим. 13:1–6, перевод мой).

Но тут речь идет не о власти как структуре или принципе (это скорее передавалось бы словом ἀρχή), а ἐξουσία – по сути, полномочие что-то совершать, и оно не то чтобы «исходит от Бога», оно, по сути, Богом дано: предлог ὑπό с родительным падежом указывает на имя деятеля при пассивной конструкции. Перед нами не столько апология власти как таковой, сколько богословское утверждение: если кому-то даны некие полномочия и возможности, то они даны Богом, и ответственность человек несет прежде всего перед Ним.

Далее в тексте упомянуты и начальники (ἄρχοντες) как Божьи служители – В НЗ греч. λειτουργός практически всегда употребляется в сакральном контексте (ср. Рим. 15:16), в смысле служения Богу. Возможно, в свете сказанного выше, Павел имеет в виду, что земные власти, пусть даже неосознанно, служат орудиями в руках Бога. При этом пресловутая «власть» может выступать и как потенциальная угроза, ведь в том же Послании мы читаем: «Я убежден, что ни смерть, ни жизнь, ни ангелы, ни начальства (ἀρχαί), ни настоящее, ни будущее, и никакие силы в выси или в глуби, и ничто другое из сотворенного не сможет нас разлучить с любовью Божьей во Христе Иисусе, Господе нашем» (8:38–39). Но если не могут – значит пытаются. Экзегеты спорят, имеются ли тут в виду некие духовные силы или земные инстанции, а может быть, и то и другое, но в любом случае от абсолютизации власти как таковой этот пассаж очень далек.