Как согласовать это с Посланием к Римлянам? Никакого противоречия нет, если помнить, что высказывания могли описывать реальность на разных уровнях (эмпирическая данность и подлинная суть вещей) и к тому же быть обращены к разным аудиториям. С одной стороны, Павел призывает уважать существующий порядок вещей и подчиняться требованиям властей, которые его поддерживают, к тому же в этой части он мог заверять имперские власти в лояльности христиан и остужать слишком горячие головы, стремящиеся к бунту (это, разумеется, лишь предположение). С другой, он напоминает о том, что человеческие власти – лишь инструмент в руках Бога, с Которым одним христиане и выстраивают свои отношения в полной уверенности, что последнее слово всегда остается за Ним и однажды Его последователи будут судить весь мир.
Как это могло выглядеть на практике, нам показывает Послание к Филимону. На первый взгляд вообще кажется удивительным, что первые христиане включили этот текст в канон своего Священного Писания. Это частное письмо по одному конкретному поводу: Павел в заключении встретил беглого раба по имени Онисим и обратил его в христианство. Прежний хозяин Онисима, Филимон, тоже был христианином и учеником Павла. И вот теперь Павел отправляет Онисима к Филимону (с точки зрения римского права – возвращает тому похищенную у него собственность) вместе со своим рекомендательным письмом.
Естественно, Филимон имеет полное право сурово наказать Онисима, но Павел уговаривает его не пользоваться этим правом. Он пишет (8–12): «Хотя во Христе я бы с полным основанием дерзал указать тебе на твой долг, лучше с любовью тебя попрошу. Да, я, Павел, посланник, а теперь и узник Христа Иисуса, прошу тебя за сына, которого я родил в заключении – за Онисима. Пусть прежде он для тебя был негодным, но теперь пригодится и тебе, и мне. Посылаю его к тебе как свое сердце!»
То есть Павел действует целиком и полностью в рамках римских законов, не призывая ни к восстанию, ни к отмене рабства, ни к чему подобному. Он предельно лоялен, но эта лояльность внешняя, она, по сути, сводится к отказу от попыток бунта и мятежа. И в то же время в той новой реальности, которая начала существовать внутри христианской общины, нет ни беглых, ни каких иных рабов, а только близкие отношения между членами общей семьи.
Показательно, что себе Павел присваивает парадоксальный титул «старейшины и заключенного», сочетая самое почетное наименование с самым презренным. В этой новой реальности последние становятся первыми, нынешнее положение дел представляется временным, а лояльность существующей власти – необходимое условие, чтобы пережить это не слишком благоприятное время.
Вопрос не в том быть ли христианину лояльным своему государству – разумеется, быть (пока это государство откровенно и беззастенчиво не попирает Божьих заповедей, как Третий рейх). А вот вопрос о том, какое место занимает эта лояльность в иерархии христианских ценностей, актуален и сегодня, и к нему мы еще не раз вернемся.
23. Удерживающий и смотрящие
Всё чаще можно услышать в последнее время богословскую (а точнее, геополитическую) теорию про
У человека, знакомого с историей хотя бы в объеме школьного курса, на четверку с минусом, тут неизбежно возникает множество вопросов. Хорошо, преемство между Римом и Византией вполне понятно. Но Византия окончательно пала в 1453 году, а на самом деле, перестала играть сколь-нибудь заметную роль на международной арене столетиями раньше – в 1204 году она не смогла даже удержать собственную столицу от завоевания. Но даже если считать до середины XV века, Русь тогда еще была слишком слаба и раздроблена, вплоть до 1480 года она выплачивала дань Золотой Орде. Стало быть, никакого Удерживающего не было пару-тройку веков – и мир устоял?
Но даже если проглядеть всё это… От чего удержалась наша страна в 1917 году? Православная империя канула в небытие за несколько дней, остатки государственности – за несколько месяцев. К власти пришли атеисты-узурпаторы, и если Российская империя и в самом деле была Удерживающим, следует признать, что мир вот уже столетие существует без него.