Хроника смертельной осени

– Вы! – Виктор схватил Рыкова-старшего за лацканы дорогого пиджака с такой силой, что тот затрещал. – Вы! Это вы сказали вашему сыну-уроду, что Аликс родила ребенка? Признавайтесь, или я вас посажу!

Льва Петровича колотило от страха, он позеленел и даже не пытался вырваться. Но тут подала голос Анастасия, сидевшая до этого молча на больничной кушетке, опустив голову на сомкнутые на коленях ладони.

– Виктор, – сказала она негромко. – Я прошу вас – держите себя в руках.

– Я держу себя в руках, – тихим голосом объявил Глинский. – Если б я не держал себя в руках, я бы его уже убил. Говорите, мать вашу, старый идиот!

Еле сдержавшись, чтобы не ударить его, Виктор, наконец, отпустил Рыкова-старшего, и тот, тяжело дыша, опустился на кушетку рядом с Анастасией.

– Виктор, – снова попросила она. – Не надо, пожалуйста…

– Надо! – рявкнул он. – И если он сию минуту не признается, я из него душу вытрясу!

– Да… – просипел Лев Петрович. – Простите меня. Это я сказал Олегу… Я не мог не сказать…

– Лева! – с упреком воскликнула Анастасия. – Но тебя же предупреждали!

– Да, – кивнул он. – Предупреждали…

– Тогда зачем?!

Рыков помолчал. В его глазах, начавших выцветать, но все еще голубых, стояли слезы:

– Да, меня предупреждали… Но когда он позвонил мне несколько дней назад…

– Он вам звонил, – поразился Виктор. – И вы не сообщили!

– Он мой сын, – прошептал Рыков, – я не могу предать его…

– А там, – Виктор ткнул в сторону реанимационной палаты, – там сейчас лежит ваша дочь! И мать вашего внука, если вы об этом забыли! Настя, – он повернулся к матери Аликс. – Я же вам говорил…

Анастасия только горестно качала головой, а Рыков забормотал снова, пряча затравленный взгляд:

– Олег позвонил мне в понедельник. Я даже не сразу понял, что это он. А когда понял, расплакался. Он спросил, как мама, он не мог до нее дозвониться. Я сообщил ему, что мамы больше нет… – его губы затряслись. – Олег долго молчал, словно поверить не мог, и я ему рассказал, как это случилось. Я все время спрашивал, где он, но он так и не признался. Мне было так жаль его – мальчик маму потерял…

– Маму он потерял, – Виктор сжал зубы, борясь с искушением ударить немолодого человека, разрывавшегося между любовью к сыну и пониманием, что его сын есть на самом деле.

– Да, молодой человек! – воскликнул Лев Петрович с горечью. – У него мать умерла. И да – я ему сказал, что у него родился сын!

– И как он отреагировал? – мрачно спросил Глинский.

– Он снова долго молчал. Потом спросил, видел ли я ребенка и его мать. Я честно сказал, что регулярно их навещаю.

– И что дальше? – холодно спросил Виктор.

– А дальше он сказал мне спасибо и отключился. Вот и весь наш разговор.

– С какого номера он звонил? – спросил Виктор, предвидя ответ.

Лев Петрович буркнул:

– Дурак он вам, что ли, с зарегистрированной сим-карты звонить?! И знаете что, молодой человек…

Виктор с неприязнью оглядел его с головы до ног:

– Что?

– Я не верю, что это Олег. Всему есть предел. Он никогда бы не поднял руку на своего ребенка.

– А он и не поднимал руку на Макса, – злобно произнес Виктор. – Он Сашу зарезал.

– Виктор, пожалуйста! – умоляюще воскликнула Анастасия.

– Это не он, – твердо сказал Рыков.

– Ах, не он? – скрипнул зубами Виктор. – Там везде его пальцы. Он там был!

– И что? – в голосе Рыкова зазвучал вызов. – Ну, был. Он, может, на сына приходил посмотреть. Зачем ему убивать мать своего ребенка? Чтобы тот остался сиротой?

– Черт знает вашего полоумного сынка. Логику его действий просчитать невозможно.

У Рыкова-старшего на тонких губах обозначилась усмешка.

– Он просто умнее вас, – нагло заявил он.

– Неужели? – внезапно Виктор заметил, как тот похож на сына, и у майора закружилась голова.

– Он умнее вас, – повторил Рыков-старший. – Да, он жесток. Но Александру он любил, чтоб вы там не говорили.

– Он посмел подарить ей кольцо! – прорычал Глинский. – Да как он смел!

– Так вот что вас беспокоит? – не без злорадства спросил Рыков. – Он подарил ей кольцо – и на этом основании вы делаете вывод, что он ее зарезал?

Анастасия отчеканила:

– Замолчите – вы, оба! Иначе я вас обоих попрошу уйти. Виктор, вы же разумный человек – он не стал бы делать ей такие подарки, а потом убивать. Это нонсенс.

– Может, она ему сказала, что больше он ей не нужен, – буркнул Виктор. – И это ударило по его самолюбию.

– Шурка бы не взяла кольца, – покачала головой Анастасия. – Невозможно принять такой подарок и сказать мужчине, что он не нужен.

– Не рассчитывайте, – проворчал Рыков старший себе по нос, так, что Глинский его услышать не мог, зато прекрасно расслышала Анастасия и с раздражением приказала: – Замолчи! Господи, одни неприятности от тебя… всю жизнь!

– Неприятности? – задохнулся Рыков. – От меня – одни неприятности? Ты все вот это называешь неприятностями?..

– Да как ни назови, – устало махнула она рукой. – Суть дела от этого не меняется. Твоя жена…

– Что моя жена? – окрысился Рыков. – Не надо трогать мою жену. Ее уже нет.

– А словно бы – есть, – уронила Анастасия.

Лев Петрович застонал, обхватив руками голову: