Хроника смертельной весны

– Мигель! – позвала Анна слабым голосом. «Вот так!» – услышала она его торжествующие интонации. До замутненного сознания Анны начал понемногу доходить смысл происходящего. На расстоянии вытянутой руки она увидела пистолет. До недавнего времени она совсем не умела обращаться с оружием. Но Мигель, в нетерпеливом предвкушении расправы, научил ее – надо снять с предохранителя – как-то так… Может, просто ударить его по затылку – нет, она слишком слаба, это не поможет. И она подняла пистолет и, не целясь, выстрелила… Она убила его… точно убила…. Но никто не знал, что это сделала она – Рыков взял его смерть на себя. Но тогда кто же ей звонил? И кто говорил с ней голосом Мигеля? Это был его голос – вне сомнений. А потом еще и более чем странная находка в комоде. Анна ясно помнила, как Мигель появился на улице Жирардон после смерти Антона – он все время крутил на безымянном пальце то самое кольцо, будто хотел привлечь ее, Анны, внимание к фамильной драгоценности… И привлек же…

Вероятно, Анна совсем расклеилась бы, но положение спас звонок Франсуа. Он поинтересовался, не может ли Анна выкроить пару дней и прилететь в Мадрид. «Я пришлю за вами самолет». Голос его звучал чуть смущенно. «И встречу вас в аэропорту Торрехон де Ардос». «Это лишнее, – испугалась Анна его напора. – Я вполне способна взять себе билет бизнес-класса». «Если вы такая упрямая, будь по-вашему, летите сами. Но билет оплачу я», – твердо заявил Альба. Они попрепирались еще немного, после чего Анна сдалась. И улетела в Мадрид первым же рейсом.

И вот она наслаждается рубиновой риохой в ресторане на Пуэрто-дель-Соль[85]. Позади целый день прогулки по Мадриду – поразительно, сколько раз она бывала в этом городе, но ничего, кроме сцены и гримерки Teatro Real[86] не видела. Ах да – еще Королевский дворец из окна той же гримерки и аэропорт. Франсуа заявил, что осматривать Мадрид из окна автомобиля – кощунство, и к крыльцу Palacio de Liria[87] подали изящное ландо

[88], запряженное парой белых лошадей со снежными гривами и хвостами. На козлах сидел кучер, а на запятках ландо стояли два лакея – все трое в ливреях голубого цвета с серебряным позументом[89]. На лаковой дверце красовался уже хорошо знакомый Анне герб с герцогской короной. Сопровождаемые любопытными взглядами и вспышками камер бесчисленных туристов, они объезжали достопримечательности Мадрида. Строгая Plaza Mayor[90], казалось, еще хранящая запах костров аутодафе, величественный Palacio Real[91], смахивающий на свадебный торт, череда статуй, словно в почетном карауле на Plaza de Oriente[92]. Остановив ландо под серыми стенами времен Ренессанса, Франсуа поведал Анне о «босоногих монахинях» – Descalzas Reales[93]

, испанских принцессах и девушках из самых благородных семей, предпочитавших полуголодное существование браку с нелюбимым, назначенным для них строгими родителями. Солнце уже давно покинуло зенит, когда Альба предложил отправиться в Аранхуэс[94], но тут Анна взмолилась: «Франсуа, я устала!» И они вернулись на Пуэрто-дель-Соль.

Гитарист – хрестоматийный севильянец – темноволосый, черноглазый, в черной шелковой рубашке, подпоясанный алым кушаком. Его тонкие нервные пальцы перебирают струны, а голос – бархатный и страстный:

Qu'e bonitos ojos tienesDebajo de esas dos cejasDebajo de esas dos cejas

Qu'e bonitos ojos tienes[95]

– Вы знаете эту песню? – спросил Франсуа, после того, как токаор[96], опалив молодую женщину огненным взглядом, закончил петь и, продолжая ласкать струны гитары, отошел от их столика.

– Знаю, – улыбнулась Анна. – Это Malague~na.

– Точнее, Malague~na Salerosa[97]. Строго говоря, это мексиканская песня, а не испанская. Вы понимаете, о чем она?

– Фрагментами, – призналась Анна. – Мой испанский далек от совершенства.

– Верно. У меня к вам просьба, Анна.

Анна крайне удивилась – Франсуа за два года их знакомства никогда ничего у нее не просил, и из уст гордого аристократа подобное звучало по меньшей мере странно. Тем не менее, Анна сказала: – Рассмотрю вашу просьбу максимально благосклонно, ваше высочество.

Франсуа не отреагировал на ее выпад – он по-прежнему был спокоен. – Мне б хотелось, чтобы вы занялись испанским языком.

– У меня совсем нет времени, – Анна с сожалением покачала головой. – Я сейчас готовлю новую партию. Лиза в «La Filie mal gard'ee»[98]

– Я слышал. Когда премьера?

– В сентябре, – ответила Анна. – Я так счастлива, Франсуа! Дирекция пригласила Бориса Левицкого, моего партнера по московскому театру, на партию Колена. Я так, оказывается, скучала по нему, даже сама не осознавала, насколько.

– Я очень рад за вас, – голос Альба звучал совершенно искренне. – Но, поверьте мне, Анна, всегда можно выделить полчаса в день, чтобы позаниматься.

– Франсуа, – Анна заволновалась, – что случилось? Зачем? Мы с вами прекрасно общаемся по-французски, а больше друзей-испанцев у меня нет, – она запнулась и поправилась: – Теперь нет.