Хроника смертельной весны

— Итак, мадам куратор! — женщина напротив Анны нетерпеливо постучала карандашом по кожаному бювару. — Необходимо завизировать эти документы. Вы изучили их?

— Еще не успела, простите… — растерянно пробормотала Анна. — А что, это срочно?

— Я понимаю, мадам куратор крайне занята, — не без иронии поджала губы женщина. Марион вела себя так, будто это она, Анна, ей подчиняется, хотя и была ее subordonnée[142]. Анну раздражал покровительственный тон мадемуазель Гошар, но, поскольку сама она все еще плутала в лабиринте кошмарных проблем, которыми занимался Фонд, то предпочитала больше слушать и запоминать, нежели возмущаться не очень корректным поведением Марион. Тем более, во многих отношениях та была права — как могла Анна забыть о документах, присланных ей на дом еще вчера утром?..

— Может быть, вы введете меня в курс дела? — осторожно попросила Анна. — Вы, конечно же, лучше меня понимаете, что к чему.

И она примирительно улыбнулась. Как ни странно, Марион сменила гнев на милость и начала излагать подробности жизни домохозяйки из Сен-Дени:

— Фатьма Джамаль, двадцать шесть лет, замужем, десять детей…

— Сколько? — ахнула Анна.

— Десять, — без тени улыбки подтвердила Марион.

— В двадцать шесть лет?

— Двадцать шесть ей исполнилось три дня назад, — уточнила Марион. И видя, что Анна явно пытается произвести в уме некоторые арифметические действия, помогла ей:

— Ее муж, Карим взял ее в дом, когда Фатьме было шестнадцать.

— Что значит — взял в дом? Женился?

— Согласно семейному кодексу Французской республики в шестнадцать лет Фатьма не могла выйти замуж. Карим взял ее в свой дом согласно законам шариата, получив благословение муфтия.

— Но как же родители позволили? Это же… это же…

— Думаю, имело место изнасилование. Но, к сожалению, на тот момент Фонд был не в курсе ситуации. Фатьма — нелегальная иммигрантка.

— Как так?

— Ее семья въехала во Францию незаконно и очень долгое время скрывалась от иммиграционной службы, меняла место жительства — если только клоповники в Клиньянкуре можно назвать местом жительства. В результате отца и мать Фатьмы все же выслали из Франции. А Фатьме удалось спрятаться. Она попала в детский приют при Парижской мечети. Где и жила два года, пока не попалась на глаза Кариму Джамалю. С той минуты девочка была обречена.

— Как же так? Почему она не обратилась в полицию?

— Девочка шестнадцати лет? Практически сирота? Да она по-французски тогда не говорила. Впрочем, и сейчас еле-еле.

— Но, насколько я знаю, мусульмане крайне отрицательно относятся к сексуальному насилию. Вообще, к насилию. Как же ему сошло с рук?

— Вы правы. Но это случилось десять лет назад. Вы, вероятно не в курсе. Именно на 2003 год пришлось очень жесткое противостояние между светскими властями и мусульманскими общественными организациями. Тогдашний президент — Жак Ширак — очень жестко отстаивал секуляризацию[143] общества, и если б факт изнасилования мусульманином несовершеннолетней и принуждения ее к браку всплыл, разразился бы грандиозный скандал, и мусульманская община Парижа понесла бы огромный моральный ущерб.

— И дело замяли! — возмущенно констатировала Анна.

— Скрепя сердце парижский имам, как ее официальный опекун, дал разрешение на никах[144]. На тот момент это казалось наименьшим из зол.

— А на деле?

— А на деле — бедная девушка попала в ад. Ее муж оказался садистом.

— Да уж, — вздохнула Анна. — Десять детей… Словно она свиноматка.

— Десять детей — не самое страшное. Все эти годы она не покидала квартиры в Сен-Дени.

— То есть как?

— В прямом смысле. Даже рожала дома. Приглашали местную повитуху. Когда она рожала первого, чуть не умерла — так ей даже врача не позвали. Среди местных женщин-врачей не оказалось, а мужчину к ней не пустили.

— Какая дикость!

— Чудом выжила. И после этого — рожала с периодичностью раз в год.

— Quelle horreur!..[145]

— Итог — десять детей погодков — два мальчика и восемь девочек, расшатанное здоровье и полное бесправие.

— Как о ней стало известно?

— В Фонд обратилась ее соседка — мадам Саад. Ей изредка удавалось говорить с Фатьмой. В квартиру ее не пускали, но изредка они встречались, когда Фатьма выходила выбрасывать мусор. Она никогда не жаловалась. И вот — несколько недель назад из мусорного пакета Фатьмы вывалились окровавленные бинты, и мадам Саад заметила повязки на ее руках, хотя руки Фатьма закрывает, согласно шариату.

— С мадам Саад побеседовали?

— Инспекторы Фонда встретились с ней. От нее много узнать не удалось, но сигнал мы получили и провели следствие. Фатьма полностью соответствует требованиям нашей программы защиты.

— Как это возможно осуществить — у нее десять детей?

Такое уже случалось. Под программу попадают все несовершеннолетние дети пострадавшей.

— Но она сама согласна?

— Согласна. Она согласна на все, лишь бы сбежать от мужа.

— Как удалось получить ее согласие, если, как вы говорите, она полностью изолирована от внешнего мира?