Хроники 1340–1350

«Монсеньор Готье, я, как капитан города Кале, с согласия его несчастных жителей выдаю вам этих шестерых горожан. Я вам клянусь, что вплоть до настоящего дня они были самыми почтенными и влиятельными во всей городской общине, как по своему денежному состоянию, так и по наследственным владениям. И несут они все ключи от названного города и замка. Поэтому прошу вас, благородный сеньор: постарайтесь уговорить благородного короля Англии, чтобы он не казнил этих добрых людей». — «Я не знаю, — ответил сир де Мони, — как мессир король пожелает с ними поступить, но обещаю вам, что сделаю для них всё от меня зависящее».

Затем барьеры были открыты, и вышли за них шестеро горожан в том виде, как я сказал. Монсеньор Готье де Мони потихоньку довел их до королевского дворца, а мессир Жан де Вьенн вернулся в город Кале.

Тем временем король находился в своем покое в обществе многих графов, баронов и рыцарей. И вот услышал он, что к нему идут горожане Кале — в том виде, как он потребовал и повелел. Тогда вышел он из дворца на расположенную рядом площадь, и все сеньоры последовали за ним. Там также столпилось множество людей со всего лагеря, дабы поглядеть на горожан Кале и на то, как с ними поступят. И даже сама королева Английская, будучи уже на последнем сроке беременности, последовала за королем, своим господином.

И вот появился монсеньор Готье де Мони, ведя за собой горожан. Сначала он спешился на площади, а затем подошел к королю и сказал:

«Монсеньор, вот представители города Кале — в вашем распоряжении».

Король в ответ не проронил ни звука и лишь очень свирепо посмотрел на горожан, ибо люто ненавидел всех обитателей Кале за тот великий вред и ущерб, который они нанесли ему в прошлом на море.

Шестеро горожан немедля опустились перед королем на колени и, сложив свои руки в мольбе, сказали так:

«Славный государь и благородный король, вот нас шестеро, потомственных граждан Кале и видных купцов. Мы принесли вам ключи от города и замка Кале и сдаем их в ваше распоряжение, а себя вверяем такими, как вы нас видите, в вашу безусловную волю, дабы спасти остальных жителей Кале. Извольте сжалиться и смилостивиться над нами, по вашему высочайшему благородству».

Конечно, на всей площади не нашлось тогда сеньора, рыцаря или иного отважного мужа, который смог удержаться от слёз искренней жалости и не утратил способность говорить на долгое время. Однако сам король взирал на горожан очень гневно. Он тоже не мог разговаривать, но это было оттого, что его сердце слишком ожесточилось и распалилось от ярости. А когда он заговорил, то повелел, чтобы горожанам немедля отрубили головы. Все находившиеся там бароны и рыцари, плача, просили его столь настоятельно, сколь только могли, чтобы он соизволил пожалеть и помиловать горожан, но он не желал ничего слушать.

Тогда заговорил мессир Готье де Мони и сказал:

«О! Благородный государь, извольте обуздать вашу ярость. Вы знамениты и известны как образец высочайшего благородства и великодушия! Соблаговолите воздержаться от поступка, который может хотя бы слегка повредить вашему доброму имени и послужить поводом к тому, чтобы вас обвинили в низости. Все люди сочтут за великую свирепость, если вы безжалостно велите казнить этих почтенных горожан, которые по собственной воле отдались в ваше распоряжение и на вашу милость, дабы спасти остальных».

Король поморщился и сказал: