Хроники 1340–1350

Эмери Павийский, прекрасно знавший, что ему делать, опустил мост у тех ворот замка, которые открывались в поле. Затем он совершенно беспрепятственно дал войти туда всем желающим. Когда французы поднялись в замок, то решили, что он уже в их власти. Тут Эмери спросил у монсеньора Удара де Ранти, где находятся флорины. Ему их выдали сразу и полностью, в одном мешке, говоря при этом:

«Они все хорошо сосчитаны. Проверьте, если хотите».

Эмери ответил:

«У меня нет столько времени, ибо скоро рассвет».

Взяв денежный мешок, он бросил его в одну комнату со словами:

«Я не сомневаюсь, что они все тут».

Затем он запер дверь комнаты и сказал монсеньору Удару:

«Подождите меня здесь со всеми вашими товарищами. Я пойду отворить вам эту главную башню, чтобы вы чувствовали себя полными хозяевами замка».

Подойдя к башне, он вынул засов из ворот, и те сразу распахнулись. В башне находились король Англии, его сын, мессир Готье де Мони и добрых 200 воинов, которые немедля ринулись наружу, сжимая в руках мечи, секиры и восклицая:

«Мони! Мони! К бою!»

При этом они приговаривали:

«Эти французы вздумали безо всякого труда отвоевать замок и город Кале!»

Атакованные столь внезапно, французы совсем испугались и ясно увидели, что сопротивление бесполезно. Поэтому они сдались в плен почти без боя. Лишь немногие из них были ранены. Затем англичане велели им войти в башню, из которой только что вышли сами, и затворили пленников со всей надежностью, дабы больше о них не тревожиться. Приведя себя в порядок, англичане вышли из замка и построились рядом на площади. Когда все уже были в сборе, они сели на коней, ибо хорошо знали, что у французов они тоже имеются, и поставили своих лучников впереди. Затем, в таком боевом порядке, они двинулись к Булоньским воротам.

Как раз напротив этих ворот находился мессир Жоффруа де Шарни, и перед ним было выставлено его знамя: червленое полотнище с тремя серебряными щитками. Ему не терпелось войти в город первым. Из-за того, что ворота долго не открывали, он очень сильно дивился, ибо желал, чтоб это сделали поскорей. И говорил он рыцарям, находившимся рядом:

«Чего этот ломбардец так тянет? Он заставит нас тут помереть от холода!» — «Ей-богу, сир, — ответил мессир Пепен де Вьер, — ломбардцы — люди весьма дотошные. Он осматривает ваши флорины — нет ли средь них какого фальшивого, и, наверное, пересчитывает всю сумму».

Так шутливо болтали между собой рыцари, но вскоре им пришлось заговорить по-другому. Ибо вот уже едет король под знаменем сеньора де Мони, его сын рядом с ним, а также другие сеньоры со своими знаменами: граф Стаффорд, граф Оксфорд, монсеньор Джон Монтэгю[1576] — брат графа Солсбери, сеньор Бошем, сеньор Беркли и сеньор де Ла-Вар. Кроме этих баронов, никаких других банеретов в деле не участвовало. ^I-Большие ворота немедленно были распахнуты настежь, и все вышеназванные выехали наружу.

Когда французы увидели, что англичане выступают из ворот, и услышали возгласы: «Мони! Мони! К бою!», то сразу поняли, что их предали. Тогда мессир Жоффруа де Шарни обратился с возвышенной речью к монсеньору Эсташу де Рибемону и монсеньору Жану де Ланда, которые находились не слишком далеко от него:

«Господа! Бежать бесполезно, ибо если побежим — большинство погибнет. Лучше с твердой решимостью обороняться от наступающего врага, чем потерпеть разгром, убегая, как малодушные и разуверившиеся, и попасть в плен. Возможно, победа еще будет нашей!» — «Именем ^[1-]Святого Георгия^[-2]

[1577], — ответили оба рыцаря, — сир, вы говорите верно! ^[3-]Злая хворь на того^[-4][1578], кто побежит!»

Тогда все французские воины сплотились вместе, спешились и отогнали своих лошадей в тыл, ибо чувствовали, что те уже слишком устали. Увидев их действия, король Англии велел, чтобы знамя, под которым он находился, остановилось, и сказал: