Читаем Худловары полностью

Ну а что может лучше приклеиться к фантастической новости, чем лёгкий скепсис в отношении самой этой новости? Анти-фантастика – лучшая метка в мире бреда.


«Lenta.Ru: Итальянский психолог Джузеппе Чирилло создал “пояс верности XXI века”, позволяющий супругам контролировать верность друг друга с помощью микропроцессора, встроенного в трусы. Как сообщает в понедельник The Guardian, изобретённый итальянцем “таймер верности” присоединяется к резинке трусов и позволяет записывать, сколько раз трусы снимали и в течение какого времени человек оставался без трусов. В планах Чирилло – развитие новой версии “пояса верности”, с возможностью мобильного доступа к данным о состоянии трусов супруга/супруги. Правда, пока неясно, как при такой высокой технологии ходить в туалет или принимать душ».


Ну, написал и написал. Через полчаса сижу и ем в «Трёх пескарях». По радио типа «Максимум» начинают читать текст, слово в слово. Официантки слушают и ржут. Одна как раз несёт мне сок.

– Слышали?

– Конечно, слышал. Я сам это написал полчаса назад.

– А они ссылаются на Guardian.

– Ну да, щас! Guardian – консервативная британская газета. Там ни за что бы не написали про хождение в туалет.

А буквально через пару часов я сам сталкиваюсь с консервативным отношением к фантастике в бумажной прессе. Звонит Андрей Анненков из «Известий»: у них аврал, надо бы хайтековую новость. Вот типа той, про трусы… Я говорю – ну так берите сами, благо я её и писал. Он говорит – хорошо, щас маленько подправим и пришлём на утверждение.

Присылают. Слово «туалет» выкинуто. Зато в письме намёк, что еще 500-1000 знаков не повредят. Я вписываю слово «туалет» обратно и зафигачиваю дополнительный абзац:


«...Да и вообще, резинка на трусах может просто порваться. Другое дело, если “чип верности”, как это описано в фантастическом романе Шелли “Паутина”, вживлять прямо под кожу в соответствующем месте. Чтоб отслеживал давление и температуру, характерные для сексуально-возбуждённого человека. А заодно делал фотографии и включал сирену. Не каждый сможет заниматься сексом, когда у него в соответствующем месте вспышка горит и сирена орёт! Это вам не резинку оттянуть…»


В пятницу читаю «Известия». Хе-хе. «Туалет» все-таки заменили на «баню». И про «резинку оттянуть» тоже пропало. Зато легко цитируется мой албан, который ещё не издан и даже не дописан. Ну, я же говорил. Для гуманитариев толстый албан – это святое.

Ночь перед Рождеством


Для вдумчивого человека, не желающего отказаться от многообразия мира ради тупого экшена, сочинение книжки о будущем может стать настоящей пыткой. Тебе не хватает информации, ты зарываешься в детали и как будто уже видишь за пеленой разрозненных фактов какой-то чудесный узор, эдакую ментальную голограмму… и тут ударяешься лбом о фонарный столб. Или просто видишь, что проехал десять лишних остановок.

Даже если внимание включается, то только под лозунгом «береги себя для русской словесности». Ах, что, если я попаду под машину, что же будет с моей недописанной книгой! Или компьютер сгорит? Ужас! Все эти ночи у монитора… Срочно бэкапить всё в четырёх копиях! А записки в блокнотике? Где мой блокнотик? Уф-ф, слава Багу, нашёлся. Может, завести для него сейфик?

Это крайняя степень литературной болезни. Умный паразит не убивает своего хозяина. Он подчиняет его идее размножения паразита.

Между тем в криминально-культурной столице Вселенной, куда я вернулся после работы в «Ленте.Ру», писателей ждёт множество опасностей. Особенно зимой. Прав, прав был Бродский: в Рождество все немного «того».

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное