Худловары

Раньше, в девяностые, Питер был городом тихих шизофреников. Едешь на последнем метро, и слышишь сверху голос: «Четыреста девятнадцатый ночной отстой!» Чувствуешь себя оскорблённым, но вокруг никаких особых реакций не видишь. Потом едешь на эскалаторе, а голос сверху рассказывает разные ужасы – о том, как хорошо кататься по эскалатору на лыжах, подсовывать пальцы под движущиеся части. Или оставлять на ступеньках эскалатора тележку с колёсиками до полной его остановки.

А народ стоит на эскалаторе и все это слушает без энтузиазма. Такие мрачные все, сутулые. Как пингвины – каждый свои яйца внимательно держит и молчит в тряпочку. Пришибленный был городишко, в натуре.

Не то сейчас! Вот еду я на эскалаторе, голос сверху рассказывает всё те же ужасы. Мол, «за месяц в петербургском метрополитене получили наконец травмы ещё девяносто пассажиров, ха-ха-ха, эмиграция в Канаду, телефон такой-то!».

В этот момент мимо проносится что-то с большой скоростью. Это пацан лет десяти сел на резиновое перило, подстелив под себя нейлоновую куртку, и быстро мчится вниз, как по ледяной горке!

«…Среди них наиболее тяжёлые – две травмы головы и один перелом копчика!» – сообщает печальный голос сверху.

А мимо проносится второй пацан. Нет, в этот раз девчонка! Совсем озверели! В наше время никто так не катался. Все боялись копчик сломать. А как жить писателю со сломанным копчиком, как творить шедевры? Нет уж, если ты в культурной столице, живи тихо и пришибленно. А эти нынешние – что? Бескультурье!

Ещё в Питере есть киллеры. Они живут на крышах вдоль канала Грибоедова, потому их называют «грибными карлсонами». Если какой-нибудь городской политик вдруг чувствует, что ему пора расслабиться, он сначала идёт поесть грибов, а потом едет на канал. А у киллеров уже давно стволы надрочены, они сидят-ждут. Волнуются. Звонят друг другу по мобилам, спрашивают – чего никто не идёт, может, с ними случилось чего? Потом звонят доктору Щеглову, спрашивают, не первый ли это признак гомосексуализма – когда сидишь на крыше со снайперской винтовкой и у тебя преет в праху. Доктор Щеглов успокаивает, что всё нормально. Однако волнение не проходит.

Но вот наконец на набережной появляется фигура в пальто. Первый заметивший фигуру киллер радостно лупит в неё пару маслят. «Тормоз! Лабух! Министерство культуры! – кричат ему в мобилу другие киллеры. – Это же был обычный прохожий, а не тётя Ася! Обознатушки-перепрятушки!»

Раньше я работал прямо на канале Грибоедова, где располагался провайдер «Невалинк» с весёлой веб-студией Житинского. Теперь я там не работаю, поэтому мне уже перестали сниться львы с золотыми крыльями и хрустальными оптическими прицелами. Теперь я спокойно сижу на Чёрной речке. Здесь только негров убивают, да и то лишь тех, кто сильно перегибает со своим рэпом.

Но и на Чёрной речке есть свои опасности. Вы уже догадались, я говорю о взрывных устройствах. Вообще-то физически они обычно находятся в Москве. Или на худой конец в Грозном. Там же они обычно и взрываются. Но сама опасность от них грозит Питеру. Это как закон Ома – нельзя понять, надо просто запомнить. С Пушкиным наоборот было: завалили его у нас на Чёрной речке, а надгробные памятники стоят в Москве и других братских странах. Эпоха гиперссылок, хули.

Вот и давеча на двери моего подъезда обнаружилась полезная листовка такого сильного содержания, каких в Москве никогда не напишут – там грамота не та. Да и приколота листовка аж восемью кнопками: не шутка, европейское качество. В листовке рассказывалось, как бороться с террористами, даже когда их нет.

Сначала я отнёсся к листовке скептически. Внутренний голос, этот злой прихвостень ельцинизма-американизма, нашёптывал:

– Ну не ленивые у нас в городе органы! Нет чтоб просто написать: «Мы хотим работать втрое меньше, а получать втрое больше. Как в былые времена, когда народ сам на себя стучал и от страха боялся даже шевелиться. Поэтому, граждане, охраняйте себя сами, стучите на всех окружающих, а лишние деньги сдавайте в РУВД, Территориальное управление, РЖА».

Однако я не стал прислушиваться к этим буржуазным проискам слабых частей моего «я». Ведь я видел, что в листовке всё сказано верно! С точностью, превосходящей выдумки той чувихи из Дельф и того чувака с Патмоса. Я и вправду наблюдал на днях «припаркованные рядом с домом бесхозные автомобили». И «ремонтные работы, проводимые у дома подозрительными лицами». А уж этот «завоз к дому новых мусорных контейнеров»! И, конечно, «открытие у дома точек привозной торговли»! Все как в листовке!

Нет, с целым подъездом террористов мне не справиться. Но даже отдельно взятый активист может обследовать отдельно взятое мусоросборное помещение, именуемое «собственной квартирой». На это ушло не более получаса. Из всего списка подозрительных предметов я не нашёл, пожалуй, только обрезка трубы и бочки. Все остальное было в наличии. Я почувствовал себя в подводной лодке.