Художница с Хоккайдо

Первый момент в моей жизни, когда слова дались мне так трудно, но учителя это видно вовсе не заботило или он просто не захотел показаться нетактичным.

– Логично, что руками ты рисовать не можешь, но другие та части тела у тебя на месте. Ноги, к примеру.

Ноги? Он что шутит? Он предлагает мне рисовать ногами? Н-но, как это возможно? Мои ноги устало загудели вновь, будто привлекая мое внимание.

– Ох, юная Рин. Ты даже не представляешь, на что способно человеческое тело, – учитель говорил искренне и без преувеличения вдохновлял.

Для меня это было чем-то абсурдным. Я ловко выпрыгнула из легких туфлей. Приятный ветерок продувал мои голые ступни. Боль и усталость мгновенно улетучились вместе с облегчающим дуновением. Я вытянула ноги к холсту, расположившись на стуле практически в лежачем состоянии и зажала кисть меж пальцев ног. Я медленно провела кистью по белому холсту, и как только на нем появилось первое очертание, мои мысли обрели покой, а душа небывалый восторг. Я рисую. Рисую! Я не могла сдержать улыбки, словно накатала целое произведение искусства, но восторг и радость переполняли меня в тот момент, возвышая на невиданную высоту. Этот прекрасный миг не суждено было забыть уже никогда.

Дома, шлепая босыми ногами по теплому полу, я бескультурно тянулась кончиками пальцев до всего, на что бросала игривый взор. Деревянная ложка далась мне первой. Я аккуратно подносила ложку ко рту, крепко сжимая ее между пальцев ног и наконец, спустя долгое время, ела без неловких моментов. Лежа в своей постели, я наблюдала не за ночной луной, которая красиво светила в мое окно, а за своими тонкими пальцами, заменившими мне руки. Розовые ногти светились, отражая блеск луны. Это странно. Часами наблюдать за своими ногами, словно они какая-то картина, но раньше я и не задумывалась, каким красивым телом одарила меня природа.

Звонкий колокол заставил меня дернуться. Обед. Я медленно спустилась на нижний этаж. Ученики рассаживались вдоль длинных столов. Я покрутила головой. Мои неряшливые волосы сползли за уши и больше не налезали на глаза, открыв мне дорогу вперед. Я купила тоже, что и вчера, упакованную булку и пачку сока, но на этот раз вернулась на крышу с неудержимым стремлением. Оперевшись о стену, я шустро выскользнула из туфлей. Теплый ветерок продувал сквозь пальцы. Я умело схватила упаковку, и, сжав верхушку пальцами, потянула в разные стороны. Булка раскрылась, как по волшебству. Я вытащила булочку из упаковки, и, довольная своими успехами, поднесла ее ко рту. Порой представляя, как это смотрится со стороны, я чувствовала себя нелепо, но думаю, мало бы кто стал спорить об этом с безрукой девочкой. Солнце светило мне в лицо и подсвечивало мою нескрываемую улыбку. Знакомый силуэт сжато сидел в стороне. Он молчаливо наблюдал за мной, как я одними ногами умело и безжалостно разделываюсь с пищей. Заметив, что я смотрю на него, он робко отвернулся, сжав плечи еще сильнее. Похоже, что он очень застенчив, раз максимум на что его хватает – это робкий кивок в мою сторону. Я аккуратно поднялась на ноги. Камни массировали мои босые ступни, пока я шаг за шагом продвигалась на встречу к знакомому художнику. Я остановилась прямо перед ним, закрыв ему солнце своим телом. Он поднял глаза и взглянул на меня, но тут же увел взгляд, мило покраснев. Я присела рядом с ним. Пачка сока далась мне чуть сложнее. Мне понадобилась три попытки, чтобы успешно вогнать соломинку в маленькое отверстие. Я старалась не смотреть на него прямым взглядом, но косилась, с интересом представляя, что он рисует на этот раз. Но молодой парень не отводил от меня глаз, лишь стыдливо таращась на меня, словно я модель из журнала.

– Извини, – послышался теплый голосок из его уст. – Я Джонатан.

– Ничего. Поверь, ты не первый кто на меня так пялиться. Думаю, не трудно заметить отсутствие обеих рук. Я Рин, – уверенно ответила я, удивившись самой себе собственному командному тону.

Джонатан выглядел мило, особенно когда смущался, а смущался он каждый раз, когда останавливал на мне взор больше, чем на пол секунды. По бокам его волос виднелись светлые локоны и какой-то ненатурально яркий цвет глаз. Иностранец? Только если наполовину. В конце концов, не зря же его зовут Джонатан. Я обратила внимание на его пальцы. Тонкие. Костлявые. На кончиках запачканные серым грифелем. Любуясь на свои пальцы на ногах, я замечала странное сходство, что чарующе привлекало и порой заставляло смутиться и меня.

– Я-я… смотрел на тебя не из-за рук. Просто я люблю рисовать людей.

– Людей? Думаю, когда-нибудь и у меня получится рисовать людей.

Джонатан выпрямил плечи и засветился от счастья.

– Это вовсе не трудно. Достаточно просто отражать детали человека. Его тело, эмоции, черты.