Киллер на диете

– Одни бабы и дети в деревне остались. Дядя Павел перед уходом на войну все же сказал кому следовало про девочку приблудную. Дескать, заберите найденыша или родителей ее найдите. Только к нам за Олей так никто и не приехал. А жене дяди Павла самой в район ехать было недосуг. На ней и хозяйство, и дети, и мужская работа, и женская. Где уж тут о чужачке беспокоиться. Жива, здорова, ну и слава богу. Родители спохватятся – сами прибегут.

Но время шло, а за противной Олей никто не приезжал. Нарядные ее туфельки быстро истерлись на деревенских камнях. Платье порвалось и запачкалось. А кружевные чулочки превратились в лохмотья, и мальчишки утащили их на реку, чтобы сделать парус для своего игрушечного плота. И скоро все както забыли, что Оля им не родная. Живет себе девочка и пусть живет. Тихая, не шумит, вещей не ломает. А много она все равно не съест, так зачем же лишний раз дергаться?

Перед войной Прянишкино было процветающей деревней. Жизнь тут была сытая. В каждом дворе стояла корова, а то и две, смотря сколько в семье было едоков. Свиней, кур, гусей и овечек тут и вовсе держали без счету. Так что прокормить один лишний рот проблем не составляло.

Но затем жизнь стала тяжелей. Из города регулярно приезжали за провиантом. Нужно было постараться, чтобы выполнить возросшие нормы военного времени. Крепких мужиков в деревне не осталось вовсе. Один только дядя Коля, которому еще в германскую войну оторвало ногу. По этой причине на новую войну его не брали ни под каким видом, хотя он и просился. Вместо этого его назначили старостой над всей деревней. И обложили таким продовольственным налогом, что взвыли даже старики, еще помнившие царскую власть.

А потом стало и вовсе худо. К деревне подошел немец. И так уж случилось, что бои за прорыв к Ленинграду шли именно через многострадальное Прянишкино.

– Тут у немцев был штаб. И палили по нас русские так, что душа делалась маленькой-маленькой, сворачивалась до размеров горошины и проваливалась кудато в желудок. Ну а когда уж в деревне занялся пожар, так мы и вовсе разбежались кто куда.

С тех пор Прянишкино опустело. После пожара и немцев возвращаться сюда никто не захотел. Деревня умерла. И только у одной старушки спустя полвека после окончания войны внезапно в груди затеплился огонек, появилось желание увидеть родной дом. Увидеть, попрощаться и, бог даст, умереть там, где она и родилась. Ведь что может быть лучше – на закате долгого-долгого дня возвратиться туда, где ты увидел свой первый в жизни рассвет!

Глава 9

Подруги еще долго слушали старушку, которая была явно рада поболтать со случайными гостьями. Но внезапно она спохватилась:

– Ой, да что же это я? Вы же заблудились, устали, небось. А ко мне Паша через час должен заглянуть. Пирожков отведать. Пойдемте со мной. Он потом вас и проводит. Вы куда направлялисьто?

– В каменоломню, – брякнула Мариша, не подумав.

Ее слова возымели на старушку какоето странное действие. Сначала она вздрогнула и замерла, словно ее ударили. А потом взглянула на подруг странным испытующим взглядом и повторила свое приглашение. Подруги не отказались, доброжелательность старушки здорово напомнила им поведение некой другой бабушки, которая заманила двух деток к себе, и произошло это в одной старинной немецкой сказке. Разве что там милая старушка посулила детишкам не пирожки, а сладкие прянички, из которых был построен ее домик. Там прянички, тут пирожки. А деревнято, как ни крути, все равно Прянишкино!

Но действительность оказалась совсем не такой страшной. Видимо, старушка привела в порядок один из домов в деревне, а возможно, выстроила себе на месте прежнего новый дом. Он был не велик, но ведь и жила Елизавета Ивановна тут совсем одна.

– Зачем мне одной много комнат? – подтвердила она мысль подруг. – Мне лишь бы крыша над головой была.

Лесник Паша оказался совсем простым парнем, он прямо с порога набросился на приготовленное для него угощение. И он лишь кивал круглой головой в ответ на просьбу старушки – проводить ее гостей к Жихареву. Сама старушка, услышав, что девушкам нужно старое поместье и заброшенная каменоломня, лишь потрясла головой.

– Ничего не знаю. Это поместье еще до меня сгорело. А что касается шахты… Так нечисто там.

– Привидение? Да?

Старушка совсем не удивилась, что подругам чтото известно о призраке старого Барина. Но и разубеждать их она не стала, как и отговаривать от похода в каменоломню.