Читаем Китайский десант полностью

Фёдору Сваровскому

А всё же я люблю весёлую Россию:мне снятся пряники, рубли, пасхальный перезвон.Медведь проехал на велосипедеи просвистел святой купец —к царице на поклон.То хороша Степанова Мария,то Поляков ни в чём не плох на ласточке верхом.Подпрыгивают девки расписные,цыганка пляшети лиса —гуляет с петухом.

88

Раскосых ласточек мелькнуло мне сейчас,и вечер в городе, как в дереве, погас.Не стало Киева! а над моей МосквойКитай лысеющий склонился головой.Привет, империя, я твой больной солдат,
я болен бедностью, но августом богат!Я в ссылке призрачной, но весь я не умрув листве таврической, на каменном ветру.На старом кладбище примерю, как дурак,имперской выделки невидимый колпаки, прямо в голову глотая аспирин,поверю в Тютчева, поверю не один.С двумя подругами продрогший человек,влечу в парадное, как пчёлы на ковчег,а ветер с севера, повисший в тишине,подует музыку о звёздах и луне.Хоть деньги осени (искомое тепло)навряд ли выдадут Гадес или Дельво,но умных ласточек небесная Москвакитайским золотом вернёт мои слова.

89

Крым назывался «Всероссийским Кладбищем».

Сергей МельгуновI
Скажи, когда лицо моё на ощупьвернётся в зеркало на третьем этаже,не Троцкого сновидческая поступьпослышится ль над крышами уже?А лунный свет младенческий, молочныйзальёт ли улицы, которых больше нет?ли спрыгнет Лев на рыночную площадьзияюще-багряный на просвет?Тогда незрячие пересекутся пальцыбогов-любовников, редеющих, как дым,и в кровь обнимутся троцкисты и китайцынад Симферополем, над кладбищем моим.IIТо листья полетят, то краска покраснеет,то ветки венами покажутся в ответ…В темнице августа меня как будто нет,лишь пальцы Троцкого сжимаются сильнее.К закату выведет недолгий разговор
и ворон выступит в дожде над колокольней.Увёл бы девушку из церкви на сегодня —но пальцы Троцкого кровавы до сих пор.

90

То не ветер Володе —двоюродный брат,то не осень —тройная сестра:это ленинской кровьюбезумен закат,это птицы вороны,как тряпки,летяти они же —кричатдо утра,мол, болит голова,у Володи —болит голова,
и не хочетсявидеть в тетрадкекрасноватыеэтислова,бормоча:«Я в порядке,в порядке…»

91

На закате сердцá превращаются в гроздья рябины,в лёгкий шелест шагов по легко отлетевшей листве…Скоро выйдет луна, скоро хватит луны половины,чтоб увидеть лицо на твоей молодой голове.Так теряют в реке не кольцо с безымянного пальца,а своё отражение, ставшее вдруг золотым,и от света поют, как восточные птицы китайцы —холоднее луны, но теплее, чем тело и дым.

92

Перейти на страницу:

Все книги серии Новая серия

Похожие книги

Мастера русского стихотворного перевода. Том 1
Мастера русского стихотворного перевода. Том 1

Настоящий сборник демонстрирует эволюцию русского стихотворного перевода на протяжении более чем двух столетий. Помимо шедевров русской переводной поэзии, сюда вошли также образцы переводного творчества, характерные для разных эпох, стилей и методов в истории русской литературы. В книгу включены переводы, принадлежащие наиболее значительным поэтам конца XVIII и всего XIX века. Большое место в сборнике занимают также поэты-переводчики новейшего времени. Примечания к обеим книгам помещены во второй книге. Благодаря указателю авторов читатель имеет возможность сопоставить различные варианты переводов одного и того же стихотворения.

Александр Васильевич Дружинин , Александр Востоков , Александр Сергеевич Пушкин , Александр Федорович Воейков , Александр Христофорович Востоков , Николай Иванович Греков

Поэзия / Стихи и поэзия
Рубаи
Рубаи

Имя персидского поэта и мыслителя XII века Омара Хайяма хорошо известно каждому. Его четверостишия – рубаи – занимают особое место в сокровищнице мировой культуры. Их цитируют все, кто любит слово: от тамады на пышной свадьбе до умудренного жизнью отшельника-писателя. На протяжении многих столетий рубаи привлекают ценителей прекрасного своей драгоценной словесной огранкой. В безукоризненном четверостишии Хайяма умещается весь жизненный опыт человека: это и веселый спор с Судьбой, и печальные беседы с Вечностью. Хайям сделал жанр рубаи широко известным, довел эту поэтическую форму до совершенства и оставил потомкам вечное послание, проникнутое редкостной свободой духа.

Дмитрий Бекетов , Мехсети Гянджеви , Омар Хайям , Эмир Эмиров

Поэзия / Поэзия Востока / Древневосточная литература / Стихи и поэзия / Древние книги