Клио и Огюст. Очерки исторической социологии

Более легкой формой зависимости было закупничество. Закуп – это человек, который взял ссуду («купу») и обязан ее отработать. Если долг отработан, человек снова становится свободным. А если нет – ему открывается дорожка в холопы. В Русской правде закупам посвящено много статей. Не потому, что их самих было много, а потому что с ними было больше всего проблем. Община их защитить уже не могла – они выпадали из общинного мира и включались в орбиту господского хозяйства. С их проблемами приходилось разбираться княжеской администрации. А проблем было много. По закону закуп, попытавшийся сбежать, не отработав долга, превращался в холопа. Эта норма подталкивала хозяина к тому, чтобы тем или иным способом провоцировать закупа на побег. Русская правда рассматривает массу связанных с этим казусов. Что делать, если хозяин бьет закупа? Тут полагалось разобраться: за дело ли бьет или «не смысля пьян»? Если за дело – то можно, если в пьяном угаре – закуп получал свободу. Что делать, если закуп сделал попытку бегства, а когда его поймали, принялся уверять, что всего лишь побежал жаловаться князю на несправедливость хозяина? Тут важно было дознаться – предупредил ли закуп о своем намерении жаловаться заранее? Если о намерении жаловаться объявлено не было – закуп считался беглецом и превращался в холопа.

Была статья, которую современные историки поняли не сразу: «57. О закупе же. Аже у господина ролеиныи закупъ, а погубить воискии конь, то не платити ему; но еже далъ ему господинъ плугь и борону, от него же купу емлеть, то то погубивше платити; аже ли господинъ его отслеть на свое орудье, а погибнеть без него, то того ему не платити»[74]

. Недоумение вызывало слово «воиский», которое читали как «воинский». Воображению рисовалась такая картина: несчастный закуп, желая отомстить хозяину, пробирается в его конюшню, и губит его боевого коня. Тут виделось и проявление классовой борьбы, и чуть ли не сюжет для авантюрного романа. Дело оказалось и проще, и сложнее одновременно. Конь – не воинский, конь – (с)воиский, т. е. свой. Закуп освобождался от ответственности в случае гибели своего коня! На первый взгляд, это странно. Если конь принадлежит закупу, при чем тут хозяин и вообще – кто бы то ни было еще? Оказалось – хозяину дело есть. Он ведь нанимал человека с конем, единую трудовую единицу о двух головах. А теперь – человек без коня. Без коня землепашец работать не может, значит, трудовую единицу уже не составляет. Велик соблазн у сильного слабого за это наказать. Но тут законотворец выступает с гуманистических позиций: у бедолаги-закупа и так горе – конь-кормилец погиб. А тут еще хозяин со своими претензиями. Закон ограждает закупа от штрафа в этом случае.

Загадочная категория – смерды. Твердо можно сказать о них только то, что это неполноправная категория. Кроме того, с большой долей вероятности можно утверждать, что это категория сельского населения. Но в чем заключалось их неполноправие, каковы были источники формирования этой группы – четкого понимания у исследователей нет. В Русской правде есть статьи, назначающие штрафы за убийство разных категорий населения. По этим статьям можно представить социальную стратификацию. О смердах говорится в статье, которая по современному счету значится под номером 26: «А въ смерде и въ холопе 5 гривенъ»[75]. Если ориентироваться на эту статью, положение смерда выглядит почти рабским – он «стоит» столько же, сколько холоп. Но есть тонкость. В Древней Руси писали без пробелов. Поэтому смысл написанного во многом зависит от того, как эти пробелы расставить. Если расставить так, как показано в цитате, действительно – смерд получается равен холопу. Но возможно и иное чтение: «А въ смердеи въ холопе 5 гривенъ». То есть у нас появляется «смердий холоп» – холоп, принадлежавший смерду. И картина общественного устройства выглядит уже совсем по-другому. Смерд из почти раба превращается в рабовладельца. По ряду причин преимуществом в прочтении пользуется первый вариант. Но и второй исключать нельзя.