Ключевые 7 радикалов. Человек 2.0: как понять, принять, наладить взаимодействие

Делать нечего, комедию доиграли до конца. Что, провал?! Ни единого смешка, ни единого хлопка от Немировича-Данченко.

Артисты и постановщик понуро подошли к мэтру: «Владимир Иванович, неужели всё так плохо?» – «Что вы, что вы! – замахал на них руками Немирович-Данченко. – Великолепная постановка! Я чуть с ума не сошёл от смеха. Я так хохотал, так хохотал…». Оказывается, то, что слышалось как реденький сухой кашель и был «хохот» тревожного.

Одним словом, важнейшим внешним признаком тревожного радикала является безликость. Если, глядя на человека, вам приходит в голову мысль, что, как вы ни стараетесь, как ни пытаетесь применить ваши психологические знания к распознаванию его характера – всё без толку, значит, перед вами тревожный.

Итак, основные признаки тревожного радикала – это двигательная скованность, создающая иллюзию «уменьшенного» человека; неяркость, невзрачность, в буквальном смысле, внешняя «серость»; приверженность одному и тому же неброскому имиджу и, как следствие, скудость гардероба; минимизация и «обезличенность» обитаемой территории.

Поведенческие особенности тревожного радикала. Можно сравнить, в определённом смысле, тревожный радикал с затемнёнными стёклами автомобиля – он тоже создаёт непроницаемую для взора преграду, сквозь которую почти невозможно разглядеть сущность индивида (что же там внутри?).

Однако при этом, значимым с психодиагностической точки зрения является контраст поведения тревожных в привычном (хорошо им известном, проверенном, предсказуемом) и в новом для них окружении.

Тревожная тенденция имеет свойство несколько угасать, отступать на задний план, когда её обладатель находится среди добрых знакомых. Тогда другие радикалы, составляющие этот реальный характер, выходят вперёд, формируя стиль поведения.

Лев Николаевич Толстой великолепно передал эту двойственность тревожной натуры, описывая поведение А.А. Каренина – одного из главных персонажей романа «Анна Каренина». В хорошо знакомой ему обстановке важного служебного совещания («было обычное заседание комиссии») Алексей Александрович чувствует себя уверенно и даже становится победителем в дискуссии с оппонентами.

«Алексей Александрович вошёл в залу заседания, поздоровался с членами и председателем, как и обыкновенно, и сел на своё место, положив руку на приготовленные пред ним бумаги… Он знал, что, когда наступит время и когда он увидит пред собой лицо противника… речь его выльется сама собой лучше, чем он мог теперь приготовиться… Когда доклад кончился, Алексей Александрович своим тихим тонким голосом объявил, что он имеет сообщить некоторые свои соображения… Внимание обратилось на него… Когда дело дошло до коренного и органического закона, противник вскочил и начал возражать…, но Алексей Александрович восторжествовал и его предложение было принято».

Там, где отсутствовала новизна, из-под покрова тревожности отчётливо выступили присущие Каренину паранойяльность (а он был весьма деятельный, целеустремлённый чиновник высокого ранга) и истероидность (честолюбие, стремление блеснуть красноречием и прекрасно аргументированной позицией).

Совсем иначе он выглядит в непривычной для себя ситуации.

«Дуэль в юности особенно привлекала мысли Алексея Александровича именно потому, что он был физически робкий человек и хорошо знал это. Алексей Александрович без ужаса не мог подумать о пистолете, на него направленном… «Положим, я вызову его на дуэль», – продолжал про себя Алексей Александрович, и, живо представив себе ночь, которую он проведёт после вызова, и пистолет, на него направленный, он содрогнулся и понял, что никогда он этого не сделает».