Клюква со вкусом смерти

– Объяснений может быть множество. Но лично я склоняюсь к тому, что так надо было второму человеку, то есть нашему преступнику. Степан Спиридонович, глуховчане часто ходили на болота? Может быть, кто-то пытался по ним проходить?

– Не-ет, ну что вы! Там такие топи! Ещё в старые времена столько народу и скота погибло!.. А потом, как прознали про лешака, то есть Лесника, вообще перестали ходить к тем местам. Вот только некоторые отчаянные за Дунькин луг и ходят. У них, у глуховчан, земляничных мест видимо-невидимо по лугам, да и грибы в ближайших березняках не переводятся, так что никто в лес, особо, и не рвется.

– Ну вот, можно сделать вывод, что Лесник спокойно приходил из глуховских болот, где его почти никто не видел, сюда, к Потеряево, и выполнял свою, пока неизвестную нам, миссию. Думаю, что он играл роль «пугала». А страх – важный фактор.

– Получается, что на болотах бродят уже двое? А если мать мальчика ошиблась? Ведь в таком состоянии возможно всё, – Рустемова упорно не хотела соглашаться с доводами подполковника. Ей они казались «притянутыми за уши». Мало того, её бесила его безапелляционность, которая практически лишала её права голоса. – Слишком замысловато для обыкновенного убийцы. Нет, я решительно не согласна. Гаврилова по голове мог ударить его же собутыльник. Мальчика убил какой-нибудь пьяный мужик.

– Относительно Гаврилова ещё могу согласиться, а вот мальчик… Зачем какому-то, пусть даже пьяному, мужику убивать его на дороге? Бред! – твердо сказал Дубовик.

– Ну, не знаю… А все эти «болотные» байки? Да только от того, что людям в деревне больше и заняться нечем! Вот и придумывают разные истории. А ты… Вы, товарищ подполковник, как всегда, ищите кошку в черной комнате! Речь о провокаторе, как я поняла, уже не идет. Горелова больше не существует! Значит, это дело не вашей епархии. Я доложу прокурору.

Дубовик поправил очки и внимательно посмотрел на женщину.

– Делай, как знаешь – твоё право. Но разрабатывать я буду именно свою версию, причем до конца. И время покажет! Двое суток у меня есть. – Говорил он спокойно, но в серых глазах появился стальной блеск. – И начальство своё тоже имеется! – добавил с нажимом.

Герасюк удовлетворенно хмыкнул. Рустемова прошила его гневным взглядом, но тот проигнорировал её реакцию.

Вошел Баташов и сказал, что пришла машина за следователем.

Рустемова резко встала и пошла на выход, ни на кого не глядя.

Дубовик последовал за ней.

Придержав дверцу УАЗика, подполковник наклонился к Рустемовой и тихо спросил:

– Это месть?

– Понимай, как хочешь… Я устала от тебя… – она отвернулась, ожидая, пока шофер протрет переднее стекло машины.

– Я думал, ты мудрее… – Дубовик выпрямился.

– Да, я дура! – почти выкрикнула женщина.

– Я говорил о мудрости… «Infirm a amore kills»… «Слабых любовь убивает»… – подполковник развернулся и ушел, не попрощавшись.

– Чёртов полиглот! – по-мужски грубо выразилась Рустемова, не в силах сдерживать своих эмоций.

– Чего это она так? – встретил его Герасюк вопросом.

– Ну, женщина – это всегда загадка, а такая – вдвойне, хотя… Для меня это уже разгаданный ребус, – Дубовик криво усмехнулся.

– Извини, Андрей Ефимович, что встреваю, – кашлянул Поленников. – Она тебе подножку не подставит? Будет нервы трепать…

– У меня есть запас прочности и железобетонный фундамент, который никому не позволю разрушить! – при этом Дубовик так мягко улыбнулся, что все поняли, о чем и о ком он говорит.

– Ну, может, наконец, позавтракаем? – Герасюк принялся разливать чай.

– Кстати, у меня с собой бутерброды. Заехал домой – жена снабдила. Колбасы докторской удалось купить в сельпо, – Кобяков положил на стол большой сверток.

– Ну-ка, ну-ка! Давай их сюда, голубчиков! – Герасюк потёр ладони. – Ох, люблю поесть!

– Оно и видно, – подмигнул Поленников. – Не, это здорово, когда мужик в теле!

Так, переговариваясь и перешучиваясь, сели завтракать.

Позвонил Воронцов и доложил, что никаких изменений пока нет.

– Ну, что ж… Отсутствие результата – тоже результат, – Андрей Ефимович пообещал Косте, что позже зайдет, и продолжил чаепитие.

Кобяков едва опустошил свой стакан, как в кабинет робко вошла Галина Антоновна Шушкова.

– Степан Спиридонович, простите, что прерываю вас. Несчастье у нас! Вера пропала! – в голосе женщины зазвенели слёзы.

– Сцена вторая! Те же и… – Герасюк не договорил под укоризненным взглядом Дубовика.

– Как пропала? – Кобяков повернулся к Шушковой всем телом и замер со стаканом в руке.

– Вчера приехала из города, а до дома не дошла! Всю ночь с Тонечкой ждали её, так и не появилась. Ей на работу сегодня, а её нет! Как в воду канула! Что нам делать? – женщина уже не сдерживала слёз.

– Погоди реветь-то! – Кобяков растерянно топтался возле Галины Антоновны. – Может, зашла к кому? Вообще, что я говорю! – махнул он рукой.

– Если бы пошла к кому, сумку бы дома оставила. Она и колбасу в городе купила, Федор сказал, что целую авоську везла, говорит, чесноком пахло, – женщина от переживаний и смущения несколько раз повторила слова шофёра.

– Да, это другой вопрос… Если привезла такие покупки, то… – участковый замялся.