Клюква со вкусом смерти

Дверь открылась так же тихо, только было слышно его тяжёлое дыхание, вызванное напряженной ходьбой и чувством опасности, которую он вдруг почувствовал.

Но, задержав дыхание, и прислушавшись, он успокоился: вокруг было тихо. Подойдя к одному из ульев, он уверенно вынул мешок и тихо произнес:

– Ищите теперь, ищите, – и довольно рассмеялся, видимо, представив, как утром отряд добровольцев будет безуспешно разыскивать спрятанные ценности.

Чувство опасности вдруг опять накрыло его удушливой волной, он принюхался и…

И вдруг рванулся назад, но свет фонариков, в открывшихся внезапно дверях, ослепил его. Он в панике прикрыл руками лицо, при этом выронив мешок, и по-заячьи вскрикнул.

– Снимите же вы эту дурацкую маску! Теперь вам уже не удастся ею никого не испугать, не обмануть! – голос Дубовика прозвучал громко, но спокойно. – Finita la commedia! Ясно? – он подошел к опустившемуся в бессилии на землю человеку и протянул руку: – Снимайте же, снимайте, Иван Гаврилович! Вы проиграли!

– Твою мать!.. – разразился громкой бранью подбежавший Кобяков.

– Да-да! Вы правы! – усмехнулся Дубовик.

– Ай да бухгалтеришка! – прогрохотал появившийся сзади Герасюк. – На вид вроде хорёк, а шкура-то волчья! – он устрашающе поиграл пистолетом перед лицом Загоскина.

– Вы ничего не докажите… – голос того сквозь белую восковую маску прозвучал глухо, едва слышно, казалось, что ещё мгновение, и он потеряет сознание: голова бухгалтера склонялась на грудь, и весь он стал похож на сдувшийся продырявленный матрац.

– Да всё уже и так ясно, – Андрей Ефимович присел на корточки рядом с бухгалтером и, убрав свой пистолет в кобуру, осторожно приподнял страшную маску с его лица: – Ну вот, друзья, прошу любить и жаловать… Как вы там о себе сказали: «Счетовод пожилой и в работе деловой»? Местный поэт, провозглашающий в своих лозунгах «свободу, равенство и братство», а также «право на труд и счастливый отдых», и прочие социалистические моральные и духовные ценности, имея при этом в своем арсенале вполне ощутимые материальные – хрустящие и блестящие. Хотя относительно ваших поэтических талантов я уже давно не пребываю в заблуждении. Вставайте! – он поднялся сам и с силой потянул за руку Загоскина. – Степан Спиридонович! Примите же задержанного!

Кобяков протиснулся между узкой дверью и Герасюком и, светя бухгалтеру фонариком в лицо, отчего тот, зажмурившись, поднял руку, громко сплюнул:

– Пристрелить бы тебя, как бешеного пса, да хочется народу показать твою подлую рожу! – он дёрнул руки вниз Загоскина и надел на них наручники. – Вперёд! – и не удержавшись, с силой толкнул бухгалтера дулом пистолета в спину, отчего тот едва не выпал из омшаника, но крепкие руки Поленникова, стоявшего за дверью, тут же подхватили его и поставили на ноги.

– А я и думаю, отчего же это Иван Гаврилович так сопротивляется моему желанию починить здесь старые ульи? – усмехнулся Яков Харитонович, крепко держа Загоскина за локоть одной рукой, второй держа Вальтер наготове. – Ну, спасибо, Андрей Ефимович, теперь работа наладится! Ну, шагайте! – и сам пошел вперёд.

– Мы мешок заберем, и ящичек из-под украшений прихватим, – крикнул вслед Дубовик.

Услышав эти слова, Загоскин застонал, но тут же затих.

Четверо остальных пошли следом за ними, подсвечивая дорогу фонариками и строго наблюдая за каждым движением едва плетущегося и совершенно потерянного человека, совершившего не одно злодеяние.

– Сдулся, – наклонившись к уху Дубовика, тихо проговорил Ерохин, – всё выложит, как на духу!

– Самое главное, не дать ему прийти в себя, иначе… – так же тихо ответил тот, – чуть очухается, и всё!..

– Сейчас будем допрашивать? – услышав их разговор, повернулся Кобяков. – Ночью ведь нельзя.

– Нет, мы будем беседовать с ним неофициально. Главное, чтобы свидетели были.

После недолгих споров было решено пока задержаться на пасеке, там же и допросить Загоскина.

Дубовик понимал, что нарушает УПК, но уповал на то, что слово пятерых будет всё же значимее слова преступника, да и слишком существенными были и находка ценностей, и сами преступления, связанные с ними.

Он так же понимал, что Загоскин будет держаться своей позиции, будет начеку. Просто так такие люди не сдаются, особенно если первый приступ растерянности от внезапного ареста уже прошёл. Но если разговаривать с ним в неофициальной обстановке, может случиться так, что он расслабиться и совершит ошибку. Поэтому следовало продумывать все дальнейшие шаги.