Князь Евгений Николаевич Трубецкой – философ, богослов, христианин

Выразительно обозначив трансцендентность Абсолютного по отношению к другому, Е. Н. Трубецкой определенно полагает, что далее констатации этой трансцендентности подлинно рациональное онтологическое исследование уже не может развиваться, не впадая при этом в произвольное метафизическое мифотворчество, не оправданное как логикой философской мысли, так и антигностической направленностью христианской традиции. Однако предел, полагаемый человеческому рациональному познанию, сознающему свои границы в постижении Абсолютного, не становится от этого пределом для откровения самого Абсолютного, обращенного к человеческому сознанию, ибо в любой исходящей из полноты религиозной жизни философии Абсолютное всегда выступает столь же активным участником в процессе познания, сколь и человеческое сознание. Так, последовательно оставаясь рациональной онтологией Безусловного Всеединства, религиозная метафизика Е. Н. Трубецкого обращается к сверхрациональному Божественному откровению.

Божественное откровение, философски осознанное как откровение Абсолютного, в качестве определяющего начала онтологии Е. Н. Трубецкого

«Мы видели, – пишет Е. Н. Трубецкой, – что основные предположения всякой нашей мысли и всякого нашего сознания суть всеединая мысль и всеединое, абсолютное сознание. Вдумаемся в это предположение, и мы увидим, что оно связывается с мыслью об откровении непосредственным логически необходимым переходом. Есть

абсолютное сознание – истина всего действительного и возможного; по приобщению к нему мы знаем все, что мы знаем… Иными словами это значит, что весь процесс нашего познавания совершается не иначе, как через откровение абсолютного сознания в нашем человеческом сознании»[114]. Именно с этими, обоснованными еще в гносеологии, предпосылками человеческого сознания связывает Е. Н. Трубецкой философскую оправданность обращения к откровению как к составной и даже гносеологически первичной части рационального познания.

Однако, столь формально определенное в теории познания участие откровения в познавательной деятельности человеческого сознания в рамках онтологии последовательно конкретизируется Е. Н. Трубецким как в смысле четкого осознания реального содержания, присутствующего в этом откровении, так и в смысле отношения этого откровения абсолютного сознания к Божественному откровению как таковому. «Это откровение, – продолжает Е. Н. Трубецкой, – …существенно отличается от откровения религиозного в тесном

значении слова, и нам необходимо здесь точно уяснить себе это различие. В нашем повседневном опыте… нам открыто не само Абсолютно Сущее, а абсолютное сознание о другом, движущемся, становящемся, несовершенном, притом – не вся полнота абсолютного ведения о другом, а некоторая его сфера, которая может быть шире или уже в меру вместимости развивающегося, совершенствующегося человеческого сознания… Возможно ли указать какие-либо пределы этому рассуждению? Логических

границ здесь, по-видимому, указать нельзя»[115].

Подчеркивание гносеологической неограниченности возможностей человеческого сознания в постижении абсолютного сознания о другом, конечно же, не является для Е. Н. Трубецкого признанием онтологической самодостаточности земного человеческого сознания для постижения откровения Абсолютно Сущего. Хорошо сознававший религиозно-философскую бесплодность и логическую несостоятельность попыток современных ему иррационалистов подменить онтологическую трансцендентность Бога – сверхрационально явленную в откровении, – иррациональностью Божественной жизни – гносеологически «доказываемой» несводимостью реального Бога к категориям рассудочного мышления, – Е. Н. Трубецкой неоднократно указывает на принципиальную невозможность доказать или опровергнуть конкретное содержание Божественного откровения, оставаясь в пределах рационального знания. «Логически нельзя доказать, – пишет Е. Н. Трубецкой, – необходимости непосредственного Богоявления

, о котором учит Евангелие»[116].

Важнейшей предпосылкой постижения Божественного откровения является, по мнению Е. Н. Трубецкого, связанный именно с онтологическим статусом личности факт наличия у человека экзистенциального опыта общения с Богом. «Раз препятствие к восприятию откровения, – подчеркивает Е. Н. Трубецкой, – лежит не в логических формах мысли, а в природе человеческого существа, вопрос о возможности откровения Бога в человеческом сознании приводится к другому, более общему вопросу – о взаимных отношениях двух естеств: божеского и человеческого… Откровение есть не что иное, как явленный человеку опыт божественного; поэтому оно и возможно, лишь поскольку человек вмещает в себе божественную жизнь, поскольку он становится деятельным в ней участником»[117].