Князь Святослав

Василий кивнул приближенным. Те стали раскладывать дары. Поднесли для жены князя драгоценности в ларцах из эмали и разные разности. Особенно поражали невиданной красотой куски редкостных шелковых тканей. Шелковое полотно было так тонко, что целый его кусок, свернутый в трубочку, мог уместиться внутри трости. Ирина разглядывала их с нескрываемым восхищением. Потом разложили перед женами дружинников-военачальников вороха одежд и чепцов, украшенных узорчатым шитьем; нити для кос из настоящих жемчужин, из драгоценных камней. Тут же показались сеткообразные наголовники, сплетенные из серебряных и золотых шнурков и обвитые жемчугом. Эти наголовники являлись принадлежностью только замужних женщин. Одна вещь была неожиданнее и великолепнее другой, и Ирина, понимавшая толк в красоте нарядов и утвари, наслаждалась ими вволю.

Поднесли цветные, вышитые, с полукруглою выемкою полусапожки и массивные серьги и браслеты, золотые кольца, подвески, бляшки, носимые на груди, застежки. Потом раскинули перед князем пурпуровую походную палатку, обшитую сверху дорогими восточными золототкаными коврами, а по бокам роскошно обставленную золотыми канделябрами и лампадками. Подали соболью шубу, куски превосходного аксамита.

После этого расставили на земле предметы хозяйственных ремесел: филигранные металлические, керамические и стеклянные изделия, исполненные с большим вкусом и непревзойденной техникой. Тут было все, чем обставляли себя прихотливые, утонченные византийские патрикии, культивируя сказочную восточную роскошь в своих великолепных домах. Особенно в большом количестве были здесь собраны изящные предметы роскоши: точеные вещи из слоновой кости, ларцы, таблички, складни, крохотные раки, агатовые чаши, оправленные в серебро, созданные наискуснейшими мастерами по особому заказу василевса; сердоликовые чаши с медальонами, украшенными жемчугом.

Словом, тут было представлено все, чем гордились просвещенная Византия и ее самые искусные в мире художники прикладного искусства: башмачники, портные, ткачи, эмалировщики, резчики по перламутру и кораллу, превосходящие изощренностью, вкусом и изяществом мастеров Запада и Востока. Их изделия вызывали удивление во всех странах мира и особенно ценились у западных королей и в дворцах арабских халифов.

Все это сверкало, блестело, ласкало глаз яркостью цветов, нежностью тона и своеобразием рисунка. Подобные подарки всегда являлись могучим и испытанным подспорьем в дипломатической игре Византии. Они шли на подкуп дворов, послов и высоких сановников, ускоряя течение государственных дел и облегчая домогательство лукавых византийских посланников.

Паракимонен смотрел на Святослава с жадным любопытством, пытаясь поймать на его лице хотя бы тень уважения к представителям самой просвещенной державы в мире и к разложенным вещам. А Святослав равнодушно ждал, когда всё разложат и вся эта суета с выставкой вещей закончится. Наконец все разложили, и паракимонен сказал:

– Все эти сокровища прислал русскому князю в подарок сам василевс ромейской державы. И это есть знак великой дружбы, которую он питает к русским, и самого горячего расположения.

Паракимонен согнулся вполпояса, а прочие послы, считая, что это слишком много для варварского князя, ограничились только легким поклоном, какой употребляли по отношению к равным себе.

Князь приказал приближенным, отрывая свой скучный взгляд от даров:

– Раздайте эти игрушки женам моих военачальников, пускай тешатся. Самим воинам не пристало цветными тряпками ласкать глаза, привыкшие к сверканиям мечей и виду крови.

Он сел на коня и уехал.

Паракимонен не был обескуражен. В положении византийского временщика он привык ко всяким капризам властителей. Прихотливостью, причудами, самодурством его трудно было удивить. Многоопытный, тонкий и проницательный его ум, натыкаясь на препятствия, начинал работать с дьявольской изворотливостью. Он сказал, что самое интересное для князя доставят после.

И вот через день паракимонен опять пришел к шатру князя в полном составе посольства. Надо сказать, что перед тем, как явиться сюда, в стан князя, он разработал программу действий на много ходов вперед. Учтены были все обстоятельства на случай неудач, в которые, впрочем, он не верил. Он не верил потому, что никогда не видел князя, подобного Святославу, по примеру всех византийцев воспринимал его с высоты снисходительной образованности века, полагая, что варвар должен быть тронут видом богатых тканей и всевозможных украшений. Факт убедил его в обратном.