– Ну что ж? Против болгар мы позвали руссов. Против руссов позовем печенегов. Но только печенеги еще большие варвары, можно ли на них полагаться?
– Вспомним, государь, заветы Константина Багрянородного, который не зря дружил с печенежскою ордою. Руссам они загораживают пути на юг и в нашу столицу. Мадьяры, много раз испытавшие печенежские набеги, питают теперь к ним почтительную боязнь. За свои услуги печенеги не будут просить большие подарки. Печенеги сослужили бы нам более нужную службу, не будь этого херсонесского демона, приведшего с собою варварского князя, земли которого теперь лежат у наших границ.
Никифор с благодарностью взглянул на Василия, который все ошибки царя приписал послу.
– Несмотря на варварскую свою натуру, Святослав, как слышно, не пренебрегает советами людей толковых и образованных и имеет при себе толмачей. Он следит за всем, что происходит в мире, не препятствует учености, а в Киеве немало христиан, которым покровительствует мать его Ольга, сама христианка. На горе нам, князь имеет государственный ум, силу барса, алчность гиены. Он видит смысл в торговых дорогах мира, и он не уйдет с Дуная, хитрости его хватило настолько, чтобы перехитрить просвещенных и богатых болгарских бояр и привязать к себе таких хитроумных негодяев, как Калокир. О боговенчанный! Это была роковая ошибка – посылать Калокира призывать Святослава…
Никифор поморщился. Не он ли смеялся над опасениями министра? Не он ли намеренно коверкал, произнося имя Святослава, «гужоеда, сына смердячки Ольги…»? Не он ли считал ниже своего достоинства придавать значение опасности со стороны Святослава?
Паракимонен знал, что с этой минуты он еще больше возвышается в глазах царя.
– О богопрославленный! – продолжал Василий. – Печенегам не нужны ни наши города, ни наши земли. На них смело можно положиться. Своим множеством они превосходят рои весенних пчел, мирную жизнь они считают несчастьем, а главное, всегда готовы опустошить чужую страну, ибо только степи считают высшим благом. Пошлем немного золота князю Куре, опытного и льстивого посла, и вскоре Киев будет осажден. И уж тогда Святослав улепетнет с берегов Дуная.
– Отступится ли царь Петр от притязаний своих на дань и простит ли нам наши проступки против болгар? – спросил Никифор, умолчав о письме царицы Марии.
– С царем Петром следовало бы заключить прочный мир, восстановить былую дружбу, – ответил Василий. – Он будет рад этому сейчас, когда половина его царства под пятой варваров, а сам он с перепугу валяется в постели. А для прочности союза нашего двух его девиц-дочерей помолвить надо невестами наших малолетних василевсов Василия и Константина. И пусть престарелый царь остается в своей столице Преславе. А сыновей его Романа и Бориса пригласим к нашему двору. Это будет знаком твоего к ним расположения, а главное, находясь при дворе, они фактически станут заложниками. Имея сыновей и дочерей Петра, мы можем диктовать ему любые условия, какие захотим.
– Мудро, – согласился царь. – Так и будет.
– А на всякий случай надо готовиться к войне. Святослав неукротим, и вряд ли он скоро и легко откажется от завоеванной Болгарии. И, кроме того, нельзя всецело надеяться на печенегов. Хитрый, вероломный и гадкий Куря во всем на свете ищет и ценит только одну выгоду… Его легко купить, но еще легче перекупить…
Никифор просветлел. К нему вернулся дух твердости и уверенности.
– Нельзя допустить, – сказал он, перекрестясь, – чтобы без руководства вспомоществующей благодати Божьей могло обойтись пророчество Фалалея. На нем лежит признак естественного откровения. И тебе, дражайший паракимонен, передалась частица его провиденческого дара. Ведь ты почти в точности сказал то, что напророчил он. Верно?
– Не в точности, ваше величество, а чуть-чуть. Истинному пророчеству может быть присуща и некоторая неясность, так как провидцу открывается тогда не целостный образ будущего, а только отдельные части его. Поэтому апостол Павел и говорит: «отчасти пророчествуем». Ну вот и я удостоился…
Василий точно читал мысли царя. Никифор во всем с ним согласился, так как знал, что, по мнению церкви, каждый мог получить дар пророчества под наитием «первоизбыточествующей благодати». Он отдал распоряжение отправить послов к царю Петру и к печенегам. Князю Куре Никифор выделил деньги. Половину паракимонен отправил в свою кладовую, другую половину отдал посланцу.
Никифор начал подготовку к войне. Эпарх привел в движение всю свою огромную канцелярию. Посылались распоряжения во все места столицы и провинции. Повысили пошлины, налоги на крестьянство и ремесленников. Еще большим стеснением подверглись корпорации. Все это доводило жителей до возмущения.
Глава 15
Дудица