Княжеский отпуск (СИ)

В полной темноте он прошёл к входной двери, нащупал засов и хотел было его вытащить, но тут раздался стук: сначала тихо - три раза, костяшками пальцев, потом громче - пять раз, уже кулаком. Но после этого в доски забарабанили так, будто это были десять пар сильных ног, обутых в кованые сапоги. Сергей Петрович слышал однажды из рассказов одного капитана, что где-то за границей делались особенные сапоги, где вся подошва, носок и пятка обкладывались толстыми железными пластинами, чтобы легче было допрашивать арестованных. Дикость, конечно, варварство, но это, по словам капитана, иногда помогало даже ещё до того, как сапоги касались тела обвиняемого. В данном случае, упор делался на то, чтобы сломить дух преступника одним видом грозной обуви...

Стук неожиданно прекратился, но князь услышал шорох со стороны маленького грязного оконца. Сергей Петрович вжался в стену, а его голова повернулась в ту сторону, откуда раздавались подозрительные звуки, и посмотрел невидящими глазами в то место, где чьи-то руки обшаривали стену снаружи вокруг тонкой рассохшейся рамы, а потом стали трогать и само окно. И вдруг, страшный удар разбил вдребезги немытое стекло, и с улицы донеслось частое дыхание, то самое, что он слышал в подземелье. Когда дыхание стало громче, князь уже хотел вытащить засов и им, в случае нападения, обороняться, как палицей. Но тут всё прекратилось. Послышался звук удаляющихся шагов: "кованые сапоги" уходили по дорожке, выложенной брусчаткой. Всё стихло, и только стрёкот сверчков, да отдалённое утиное крякание едва слышались через разбитое окошко.

Мгновенно князь нашёл единственный выход, только делать надо всё быстро. Он с хрустом вытащил, прижатый поднаперевшей дверью, засов, открыл её и побежал в сторону конюшни: она была где-то не далеко, впереди. Через сто с лишним шагов он подбежал к довольно крепкому сооружению, откуда шёл запах конского навоза. Подойдя ближе, князь заколотил в двери. Внутри заржали кони, а из-за двери донёсся голос конюха:

- Чего надо?

- Открой, слышишь, дружочек! - торопливо попросил князь.

- Не велено открывать посторонним, - ответил заспанный конюх.

- Так, ведь, я не посторонний - я живу здесь уже третий день!

Ему снова грубо ответили:

- А я почём знаю, сколько ты здесь живёшь?

Князь, чувствуя, что разговор может затянуться надолго, прорычал:

- Управляющего, может, позвать, рванина?! Открыть щаж-же!

- Ага, ищи дурака! - ответил конюх.

В князе вдруг вскипела такая ярость, что все страхи куда-то улетучились. Он пошёл прихрамывая, но уверенным шагом к особняку, и обойдя его - к парадному входу. "Не нужен мне теперь управляющий!" - со злостью думал он, и, подойдя к высокой двери, что есть силы забил в неё кулаками: ему снова померещилось звякание кованых подошв, но никого по близости не было видно.

Открыли не сразу. На пороге стояла заспанная Глашка. Она держала свечу, прикрывая ладонью маленький огонёк, и широко зевала. Князь вошёл в тёмную парадную.

- Глафира, - сказал он отдышавшись, - мне бы помыться.

- Да поздно уж! Завтра и помоетесь, а сейчас ступайте к себе, - сказала она устало.

- Мне бы только ноги освежить, а то натёр очень.

Глашка нахмурилась и кивнула.

Он поднялся к себе, зажёг свечу и сел на кровати в ожидании прислуги. Он уже начал клевать носом, когда Глашка явилась к нему с деревянной шайкой в жилистых натруженных руках и болтавшимся в воде маленьким ковшом; через плечо было перекинуто белое свежее полотенце. Когда он с трудом, не без её помощи, снял сапоги и окунул распухшие ноги в воду, к нему снова вернулась жизнь, и ему почудилось, что он находится в большом цивилизованном городе. Он сидел, болтая ногами в шайке и расплёскивая воду по блестящему паркету, закрыв глаза и чувствуя, что снова засыпает. Глашка с грохотом уронила ковшик на пол и князь очнулся. Вытерев насухо его ноги, Глашка смазала их каким-то снадобьем, пожелала Сергею Петровичу спокойной ночи и ушла. Князь лёг, наконец-то, в прохладную постель и хотел было подумать обо всём, что произошло за последние двадцать четыре часа, но провалился в тёплую черноту, забыв все тревоги.

14

Снова утро. Снова птицы. Далёкий звук топора и ржание лошадей. Князь встал, посмотрел на ноги и не увидел ни одной раны, словно никуда вчера не ходил. И только одна мысль не давала покоя, что по приезде сюда он часто выбивается из сил, и всё время хочется спать. Он объяснил бы подобное состояние вездесущей жарой, но, ведь, и в городе сейчас стоит такая же погода - губерния-то одна! Здесь же глаза слипались постоянно, даже после крепкого сна. И вдобавок эта головная боль.

Он ходил по дому и думал: "А не прилечь бы сейчас?"; бродил по парку: "Не плохо бы поспать", и даже перед завтраком: "Надо бы будет отдохнуть". Так или иначе, но все мысли были об отдыхе, они не отпускали, точно кто сглазил. Или место, будь оно проклято, такое особенное, как не раз говорила страруха. И все события происходили будто во сне. "Сонное царство какое-то, честное слово", - вяло трепыхалась полуспящая мысль в тяжёлой голове.