Княжеский отпуск (СИ)

- А знаешь ли ты, что среди этих людишек, больше половины людей знатных кровей?

- Чего ты городишь?! - вновь заорал он, - как такое может быть?!

- Да вот так, - отвечала она спокойно. - Не будет изувер свои жертвы в богатые кафтаны, да в украшения обряжать: он же чужого не возьмёт, он же у тебя благородный!

Тут что-то громыхнуло над ними. С потолка посыпалась откисшая кирпичная крошка и ход наполнился мощным гулом. У князя заложило уши. Он снова прочитал по её губам нечто вроде: "Да знаю, знаю - заждались уже".

Она пошла дальше - князь следом. Когда свернули в едва заметный проход, увидели блёклый свет. Подойдя ближе, Сергей Петрович разглядел озарённый солнцем зелёный лес, и загасил факел.

11

Утро уступило место дню и князю показалось, что ночные события не более, чем его выдумка. Однако, стёртые ноги напоминали об обратном.

- Ну всё, сынок, на этом наши пути расходятся: ты - к себе, а я - к себе, - сказала старуха и пошла вглубь чащи.

- Постой, погоди! - крикнул он, - а мне что теперь делать?

- Графа своего жди! - бросила она через плечо и продралась через кривые тонкие ветви чахлого клёна.

Князь не понял как, но через несколько секунд её спина скрылась из виду. "Ну нет, - подумал он, - так легко ты от меня не отделаешься", - и похромал вдогонку. Он рвался сквозь низкие ветви и колючие кусты, иногда терял по пути фуражку, но ему казалось, что он видит её тощую спину в серой рубахе. В голове пылало, ноги будто кто-то жрал: мягкие сапоги были теперь чьими-то большими голодными пастями, жадно всосавшими в себя его ноги - там хлюпало и горело нестерпимым огнём. И думалось ему, что так будет всегда, и он ни за что в жизни не сможет избавиться от этих жадных чёрных ртов.

Князь остановился, прислонился к дереву, постоял так тяжело дыша, пот заливал лицо, а над головой беззаботно щебетали птицы. Ему больше не хотелось плутать по лесу второй раз за сутки, и он позвал её, не надеясь услышать ответа:

- Матрёна Тимофеевна! - заорал он. В горле запершило, он закашлялся, чувствуя, как кольнуло в висках. Перед глазами поплыли мутные белёсые пятна, похожие на таявшие большие лохматые снежинки.

Ответа не было. Он крикнул ещё раз - тишина. Перед ним на прозрачной паутинке повисла нежно-зелёная гусеница и стала раскачиваться влево-вправо. Его затошнило от живого "маятника" и он, закрыв глаза, сел на сухой мох. Посидев немного всё-таки надумал идти назад к подземелью. И тут до уха донёсся треск ломающихся веток. Он вспомнил, что при себе нет ни сабли, ни пистолета. Нашёл глазами трухлявую палку и потянулся за ней.

- Скучал, небось, - раздался голос.

Он поднял глаза - перед ним стояла старуха. Она выглядела отдохнувшей и даже помолодевшей: после ночного похода не осталось и следа.

- Ты чего за мной поплёлся, блаженный? - сказала она, злорадно улыбаясь. - Я тебе ещё там сказала, что твоя дорога только по подземелью. Или ты меня не услышал?

- Услышал я тебя, - он устало махнул фуражкой, отгоняя жирного слепня, - мне спросить надо было.

Она сморщила лицо и посмотрела вверх.

- Что-то мне здесь не больно-то и нравится, - сказала она спустя минуту, - а тебе?

Она явно издевалась.

- Ладно, пойдёшь со мной, горемычный, - тут она подошла к нему вплотную и, дёрнув за шиворот, подняла его на ноги с такой бешеной силой, что он чуть не упал вперёд от мощного и неожиданного рывка.

- Выкинь эту трухню и найди палку покрепче, - сказала она и повернувшись спиной, тихонько пошла вперёд.

Князь отыскал новую палку и захромал вослед старухе: гораздо легче с таким "костылём". Он шумно выдохнул и спросил:

- А зачем ты мне про графа наговорила всяких гадостей?

- Ну так я и знала! - она покачала головой. - Да затем, что как только он вернётся, не видать тебе боле свободы - ты и слово такое забудешь. Мучитель он и душегуб. На цепях у него сидеть будешь, да водички просить, а он только посмеётся.

- Врёшь, старая, - сказал князь, упёршись палкой в мягкую землю и не делая больше ни шага: ему хотелось до конца во всём разобраться.

Старуха тоже остановилась и пристально на него посмотрела. Князь покачнулся: палка ушла в землю на два вершка - но он устоял.

- Ты мне давно не нравишься, - сказал он устало, - вот уж третий день как пошёл, колдунья проклятая. Он же тебя приютил, крышу над головой дал, еду...

Тут палка выскользнула из его рук и он грохнулся на землю.

Она засмеялась так, будто князь нёс такую несусветную чушь, что только смехом и можно было ответить. Но тут же поперхнулась и закашлялась. Лицо её покраснело и она несколько раз топнула ногой. Князь приподнялся на одно колено и, отряхивая китель, вклинился в её кашель:

- Видит Бог, дурное говоришь, даже слова в глотке твоей застряли.

Она, наконец, откашлялась:

- Ну если хочешь на собственной шкуре испытать графскую милость - Бог в помощь: я своё слово сказала.

- А я не верю: не такой он человек - он друг моего отца.., воевал, награды имеет.., он врага из России...

- Ладно, ладно, всё это хорошо звучит. - А он к вам в дом хоть раз приезжал?

- По-моему, нет, - ответил князь, припоминая всех отцовских приятелей.