«Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Московском государстве в XV–XVI вв.

От конца 1570-х гг. до нашего времени в полном виде сохранилось лишь три десятни: коломенская 1577 г., московская 1578 г. и ряжская 1579 г. Восстановить систему взаимоотношений служилых людей внутри каждого «города» удается на основании лишь первой из них. Детей боярских Московского уезда в силу специфичности их столичного положения трудно назвать единой корпорацией. Возле имен многих из них стояли характерные пометы «на Москве не живет». Отсутствовал в московской десятне список окладчиков, что не дает возможности оценить их роль в системе поручительства. Ряжская десятня, с другой стороны, включала в себя только имена 100 детей боярских, выбранных для участия в «немецком походе, и не охватывала весь состав этого «города». Ценным оказывается также привлечение переяславской десятни 1584 г., хотя последние годы Ливонской войны не могли не сказаться на состоянии этой корпорации[775]

.

Введение окладчиков, очевидно, должно было уменьшить количество злоупотреблений при проведении смотров. Не меньшее значение имела их роль поручителей по местным детям боярским. Денежное отягощение, сопровождавшее «поруку», вряд ли делало институт поручительства популярным в широких слоях служилых людей. В сравнении с нормами владимирской десятни 1570 г. количество поручителей в десятнях конца 1570-х гг. по каждому отдельному представителю той или иной корпорации заметно выросло. Поручители делили между собой ответственность «в службе и в деньгах» и часто не считали возможным (или им не разрешали это делать) брать на себя слишком высокие финансовые риски. Показательной в этом отношении является ряжская десятня 1579 г. На 100 записанных в ней лиц (выборных) приходилось уже 289 поручительств (рост 44,5 % в сравнении с нормами владимирской десятни). 26 лучших ряжан не выступали в качестве поручителей. Многие из членов «городов», особенно невольные переселенцы из опричных уездов, должны были встречаться с трудностями в поиске поручителей по себе. Окладчики, в силу возложенных на них обязанностей, брали на себя эти функции, что позволяло получать причитающееся жалованье всем боеспособным детям боярским.

Практика поручительства не всегда учитывала реалии конкретного смотра и, видимо, охватывала более протяженные промежутки времени. В коломенской десятне 1577 г. среди поручителей были отмечены Темир Колтовский, Б. Григоров и В.Ю. Козлов-Морозов. Первые из них к этому времени находились среди четвертчиков и были, таким образом, вычленены из состава местного «города». К моменту смотра, скорее всего, умер В.Ю. Козлов-Морозов. Все указанные лица действительно служили по Коломне, но, видимо, в более ранее время. Аналогичная ситуация прослеживается в переяславской десятне 1584 г. Среди поручителей в ней фигурировали Б. Напольский, Ф.М. Тимонов, Б.Ф. Трусов, И. Воинов Подлесов, которые не значились в наличном составе переславского «города». За исключением Б. Напольского здесь были зафиксированы их младшие родственники (у Б.Ф. Трусова сын). Б. Напольский был вотчинником Переславского уезда еще в 1556/57 г.[776]

Примеры поручительства, не связанные со смотрами, отразились в документообороте Новгородской земли. В 1588 г. группа детей боярских Водской пятины ручались за А. Истомина Рахманинова, получившего отцовское поместье, в том, что он по достижении служебного возраста будет «государева служба служити, где ему государь велит быти у которых воевод ни буди, и на срок на государеву службу ездети и до роспуску с службы не съезжати». При нарушении этих условий поручители принимали на себя обязанность уплачивать пеню «что государь укажет». На смотр некоторые дети боярские могли приезжать с готовой «порукой», составленной в предыдущие годы, в том числе, возможно, в составе других территориальных корпораций[777]

.

В первой половине 1570-х гг. было проведено несколько общих смотров армии с участием коломенцев: в 1571 и 1573 гг. Коломенская десятня 1577 г. показывает развитую систему поручительства, опирающуюся на несколько предшествующих ей аналогичных документов. «Старая» десятня упоминалась в тексте десятни 1577 г. и, видимо, оказала на нее влияние. Всего в ней вместе с выборными дворянами и четвертчиками было зафиксировано 302 сына боярских (в опубликованном тексте десятни произошел сбой нумерации). Судя по характеру представленных помет, она использовалась в делопроизводственном обороте вплоть до 1582 г. В 1581 и в 1582 гг. к ней были приписаны новики Г.Т. Тонкого и Д.И. Трескин[778]. Не исключено, что существовали и другие приписки, относившиеся к более раннему времени.

Трудно определить общую численность коломенской корпорации в это время. В пресловутом полоцком походе 1563 г. было учтено 488 коломенцев[779]. Последующие переселения опричного времени и потери от участия в военных столкновениях 1570-х гг. делают эту цифру, однако, достаточно условной.