Книга 2. Эпоха королей (СИ)

— Тауриэль мой друг и только…

Девушка недовольно цокнула и, не желая больше продолжать этот бессмысленный разговор, встала с бревна и направилась в чащу, всё дальше и дальше уходя от костра. Она чувствовала, что принц идёт за ней, и уже мысленно готовила себя к скандалу, который начнётся сразу же, как только они отойдут на приличное расстояние от Братства.

— Ладно, хорошо. Предположим, что Тауриэль была лишь другом для тебя. Мне-то об этом зачем знать?

— Ты расстроена… — констатировал факт практически бесцветным голосом Леголас, словно подтверждая что-то у себя в голове.

— Конечно, Балрог тебя задери, я расстроена! — Айнэ резко обернулась, гневно сверкая глазами. — Гэндальф умер. Для меня он был самым родным человеком после Радагаста. А теперь их нет обоих, и я не знаю, что мне делать!

— Но сейчас ты расстроена не поэтому… — аккуратно, медленно, будто боясь спугнуть трусливое животное, он начал подходить ближе к пыхтящей от переизбытка чувств эллет.

— О, ну ты же лучше знаешь! — она всплеснула руками. — У тебя всегда своя истина! Гномы — ничего недостойные существа, помогаешь им — ты тоже ничего недостойное существо, и тебе место за решёткой у вечного «правого» Ар-Трандуила. Ты бросил меня на скале без сознания! Да ладно я, кто я для тебя, лишь назойливая и вечно идущая на спор с тобой эльфийка, — Леголас поморщила от слов девушки, с горечью отмечая, что её твердолобость не даёт ей увидеть правду. Или она просто слишком упряма, чтобы простить ему маленькую оплошность и скверный в прошлом характер. — Мы и знакомы-то были меньше трёх дней. Ты бросил свою лучшую подругу там, и пусть по твоим словам она не твоя возлюбленная, и ушёл восвояси, предупредив лишь своего отца! А всё почему? Потому что с нами был гном, которого Тауриэль предпочла тебе. Гнома, которого она видела от силы в третий раз тебе, Аранену Лихолесья. Тебе, с которым росла и была рядом всю свою жизнь!

— Ты права.

— Даже не пытайся опра… стоп, что? — Первозданная, глупо хлопая ресницами, посмотрела на твёрдо глядящего ей в глаза мужчину.

— Ты права, — вновь повторил эльф. — Я был импульсивен, твердолоб, слеп, и, мягко сказать, недолюбливал гномов, ведь вырос под влиянием своего отца. Да, я был гордецом. Да, я не смог перебороть себя и просто подойти к вам, сказать о том, что мне нужно время всё переосмыслить. Но я переосмыслил. И многое осознал. И я искал тебя.

— Сколько? Двадцать лет? Тридцать? Быстро же ты сдался.

— Ты намеренно убегала от меня! — с тихим рыком парировал эльф. Впервые его голос стал громче стрекота цикад; в нём звучали гнев и обида. — Я слышал это от многих бродячих. Одни жалели меня, считая моё дело пропащим, а другие откровенно смеялись надо мной и моими попытками найти ту, что не хочет быть найденной.

— И ты так быстро сдался… — вновь с тихой горечью повторила эллет. — Да, — она отвернулась от принца, — да, я избегала тебя. Намеренно не задерживалась нигде больше недели. Потому что знала. Знала, что стоит мне увидеть тебя хоть раз, и я перейду точку невозврата. Знала, что поддамся своей сентиментальности и чувствам. И надежде… ведь ты искал. Значит, я нужна была тебе. Это грело мне сердце. И я надеялась, что ты прекратишь поиски и оставишь мою истерзанную душу в покое, дашь прийти мыслям в порядок. И ты сделал это, разбередив сердце ещё больше. Да, — она вновь повернулась к молчавшему мужчине, — да, я избегала тебя как последняя трусиха. Надеялась и избегала, страшась того, что надежда напрасна. Надеялась и боялась, что ты уничтожишь меня своим холодным взором и речами. Что назовёшь меня влюблённой дурочкой. Потому что, чёрт возьми, да, я люблю тебя, Леголас Трандуилион!

Вот она. Точка невозврата пройдена.

Айнэ осознала, что она сказала слишком поздно. Стояла с расширенными глазами, пребывая в состоянии какого-то афтершока, глотала воздух как рыба, выброшенная на берег. Сердце пропускало удары в ожидании хоть какой-то реакции от замершего эльфа.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он сдвинулся с места, решительно подходя к девушке. Глаза эллет непроизвольно расширились ещё больше, прежде чем тот рухнул перед нею на колени, хватая и крепко сжимая руками ткань походных штанов на бёдрах.

— Эй, ты чего? — от шока Айнэ перешла на более привычное всеобщее наречие; её руки непроизвольно легли на светлую макушку. — Встань.

— Прости… — прошептал он её куда-то в ноги, — прости меня.

— Т-ты чего, Леголас? Вставай, — она положила руки на его плечи и потянула вверх, но сил, чтобы сдвинуть зрелого мужчину, вцепившегося в неё, как утопающий за соломинку, у хрупкой эльфийки не было. — Вставай, Леголас, эй.

Принц не слушал её, продолжая молить о прощении, повторяя одно единственное слово как мантру. Всё ещё пребывая в состоянии шока, Айнэ опустилась на колени напротив него.

— Хорошо-хорошо, я прощаю тебя. Прощаю, слышишь? Я прощаю тебя, Леголас.

— Айнэ…

Тот тихий тон, с которым он произнёс её имя, заставило её сердце не просто пропустить удар, а замереть. Раскаяние, вина и истинное глубокое светлое чувство — любовь. Вот чем был наполнен доверху его голос.