Книга аэда

Эльма водила сестру к лучшим врачам, покупала самые дорогие антидепрессанты, оплачивала отдых с детьми на известных семейных курортах Карагора, но все тщетно. Психологи в один голос утверждали, что проблему надо искать в тех трех годах, которые Лисантэ провела неизвестно где и как, однако та никому не открывалась. Да и психологов пришлось сменить пять раз, пока Эльме не посоветовали госпожу Каллеату, выпускницу Ульмионского гуманитарного университета, «прекрасного специалиста по самым сложным случаям». Специалистом она и в самом деле оказалась превосходным – единственным, кому удалось найти общий язык с Лис.

Лисантэ прошла на кухню, откупорила бутылку розового игристого и налила в бокал.

– Есть повод? – удивилась Эльма, последовавшая за ней.

– Да, дорогая. Контракт с издательством «Страницы детства». Мне предложили нарисовать серию иллюстраций для переиздания «Приключений отважного воробья Чиу-Чиу в Шести мирах».

Эльма обрадованно улыбнулась: Лисантэ была одним из самых знаменитых детских иллюстраторов в Шести мирах, но в последние годы ее рисунки стали мрачными, совсем не детскими, и сотрудничество с издательствами она прекратила. Неужели привычная жизнь наконец-то возвращается на круги своя? Мысленно возблагодарив Хранителей, Эльма подняла стакан с остатками кефира:

– За отважного воробья Чиу-Чиу и лучшие иллюстрации о его похождениях!

Лисантэ подняла бокал, принимая тост, отпила и, наполнив снова, отправилась по лестнице в свою комнату. Через несколько мгновений до Эльмы донеслось теплое меццо-сопрано Карны Джаррен, солистки группы «Путь каноссита». Эльма снова улыбнулась: музыка означала, что Лис хочет приступить к работе немедленно. Она всегда рисовала, танцуя под любимые песни.

Впервые за последние пять лет Эльма ушла спать, отпустив все тревоги, почти счастливая.

* * *

Войдя к себе, Лисантэ зажгла все светильники: люстру, торшер, бра над кроватью. Бросив сумочку на кресло и оставив бокал с игристым на журнальном столике, она включила компьютер, выбрала песню и поставила ее на повтор. Изящно двигаясь в ритм по комнате и делая танцевальные па, Лисантэ начала раздеваться. Яркий шейный платок, потом строгая блузка, узкая юбка, не по сезону тонкие колготки… Танец не прекращался ни на мгновение, и снятые вещи оказывались там, куда их бросала небрежная рука. Оставшись в нижнем белье, Лисантэ развернулась к креслу. На мгновение ей почудилось, что там сидит ее муж. Компьютер при нем не работал, но Агнеда и без аккомпанемента любил смотреть на этот вечерний ритуал раздевания в танце, предваряющий ночное рисование. Правда, когда он смотрел, до рисования у нее обычно не доходило…

Печально улыбнувшись воспоминаниям, она расстегнула оливковый ажурный бюстгальтер и коротким резким движением в такт музыкальному крещендо перекинула его через плечо, развернувшись спиной к креслу. Вслед за бюстгальтером полетели кружевные трусики. Лисантэ, продолжая танцевать, вынула из большого стола лист картона и положила его на широкую столешницу.

Не переставая двигаться, то отходя от стола, то приближаясь к нему в танце, она простым карандашом набросала контуры. Потом в ход пошли пастельные карандаши, и набросок начал наполняться цветом и жизнью.

Окончив рисунок и окинув его удовлетворенным взглядом, она перевернула лист и написала: «Мои дорогие дети, мои Лис и Агни! Берегите себя, держитесь друг друга и остерегайтесь снов: некоторые из них лживы. Простите меня, если сможете, но я не знаю иного выхода. Я всегда буду с вами, потому что в Кэлидарре, одной из возможных вселенных, никто не уходит бесследно. Ваша любящая мама».

Затем Лисантэ достала из сумочки двадцать упаковок армидола и, устроившись в кресле, начала вынимать и складывать таблетки рядом с бокалом на журнальный столик. Потом вытащила из прически деревянную спицу для волос, украшенную осколками перламутровых раковин. Тяжелые пряди огнем заструились по нагому телу, прикрывая грудь и спину. Она взяла со столика бокал. Игристое уже выдохлось. Лисантэ принялась бросать в него таблетки, одну за другой, тщательно размешивая их спицей.

Когда все таблетки растворились, Лисантэ встала, подошла к компьютеру и сменила песню на более плавную и тягучую. Держа бокал, она начала неспешный танец, похожий на вальс. Сделала первый глоток. Потоки дхарм змеились вокруг, холодили запястья рук и щиколотки ног, петлей обвивали горло.

Стены комнаты как будто расступились, а ткань Кэлидарры, одной из возможных вселенных, истончилась настолько, что сквозь нее стали видны необъятные альгирдовые пространства Запределья. На горизонте ядовито-зеленой дали появилась рогатая фигура в колеснице, несомой множеством птиц. Она стремительно и неумолимо росла, и на светлый ламинат комнаты упала тень.

Лисантэ торжествующе рассмеялась.

– Ты опоздал, Отбрасывающий тени в ночи! Колесница твоя вернется к твоим чертогам без меня!

Впервые за пять лет она чувствовала себя свободной, впервые леденящий ужас ночи не коснулся ни души, ни разума. Течение дхарм уносило ее прочь.