Книга аэда

После тризны по Нардху ульмийцы отпраздновали коронацию Вальдераса, который не пожалел золота на выпивку и еду. Подданные выпили и съели столько, что не успели протрезветь и проголодаться к торжествам по случаю восемнадцатилетия своего царя. Но громкий стук чарок, сходившихся в тостах за щедрость и здравие внука великого Нардха, не заглушал ядовитого шепота о том, что нынешний правитель гневит Атальпас.

Золота казны не хватало, чтоб залить глотки всех недоброжелателей арсом. Царские убийцы заткнули самых языкастых, но пересуды не умолкли. Вальдерас искал способы укрепить власть.

Когда отшумели торжества по случаю восемнадцатилетия, царь призвал первого халита, Джарса из древнего рода Мерханнов. Вальдерас сказал:

– Первый халит, пришло время напомнить нашему царству о том, что власть царя едина с волей Атальпас.

– Чего желает мой царь? – спросил Джарс.

– Я хочу жениться на твоей дочери, Шаэнне.

– Достойна ли моя дочь такой чести? Наш род древен, но не царской крови.

– Мне надо, чтобы халиты говорили о том, что Атальпас благосклонны ко мне и моему правлению. И если бы первый халит истолковал историю моего рождения не как проклятие, а как волю Атальпас…

– Родства с первым халитом недостаточно, государь. Тебе должно являть собой образец служения демиургам, жертвовать на храмы и непримиримо бороться с лазутчиками Запределья.

– И тогда я смогу рассчитывать на полную поддержку храмов, не так ли?

– Поддерживать тебя – большая честь для всех служителей Атальпас, мой царь, – почтительно склонился Джарс.

Свадьба пришлась на урожайный год и свидетельствовала о благосклонном отношении Атальпас и к Ульму, и к Вальдерасу.

Через месяц после того, как Ульм отпраздновал девятнадцатилетие своего правителя, Шаэнна, первая жена царя, родила дочь.

* * *

Взмах меча, стремительный уход от воображаемого ответного удара, ложная атака в голову манекена – и молниеносное падение клинка на незащищенное бедро врага… Вальдерас мог часами любоваться тренировками Рагдара. Сегодня же царю, как никогда, хотелось остаться на тренировочной площадке: за ее пределами ждали мучительные вопросы, требовавшие трудных ответов.

– Рагдар, – наконец окликнул он.

Тот остановился и снял повязку с глаз.

– Зовешь смотреть на младенца? – с надеждой улыбнулся он.

Вальдерас утвердительно кивнул:

– В спальном теуне царицы, – и, не добавив ни слова, поспешил прочь, желая избежать расспросов.

Со времени коронации они отдалились друг от друга. Поначалу Вальдерас искал у своих друзей совета и поддержки во всех государственных вопросах. Но находил их лишь у Бальвира. Тот плел интриги и дергал за ниточки так умело, что недоброжелатели царя оказывались в нужное время в нужном месте – и там или исчезали навсегда, или становились надежной опорой трону.

Рагдар и Нартор сочли, что придворные игры и государственные докуки заслуживают внимания дворцовых сплетниц, а не бесстрашных воинов. Они выслушивали о казне и налогах, неприкрыто зевая от скуки. Вальдерас, заметив это, замкнулся, оставив в наперсниках только Бальвира.

Рагдар сначала встревожился, почувствовав охлаждение, но Ульм был полон приключений и соблазнов, а положение близкого друга царя давало столько возможностей… Рагдар убедил себя и Нартора, что от них, воинов до мозга костей, нет пользы в интригах, и Вальдерас сам должен это понимать. И они безудержно предались всем развлечениям, которые могла им предложить столица: крепкая выпивка, доступные женщины, поединки из-за пустяков, рискованные пари, кости, драки, погони…

Через год после коронации Вальдераса из Сариссы пришла весть о странной гибели господина Тарвелла Кханка. Общее горе снова было сблизило друзей, но пару месяцев спустя боль утраты толкнула Рагдара на новые выходки и кутежи, которые охотно разделял Нартор. Город болел ими, как оспой.

Первый укол совести Рагдар ощутил перед царской свадьбой. О том, что друг женится, Рагдар и Нартор узнали, получив приглашение на торжество. Рагдар понимал, что еще год назад Вальдерас заранее обсудил бы с ними столь важное решение. Дружба дала трещину, грозившую перерасти в пропасть.

Конечно, можно было бы все исправить, найдя мужество для искреннего разговора. Конечно, надо было бы признаться себе и другу, что бездумные авантюры на глазах восхищенных женщин захватывают намного сильнее, чем рутина государственных дел. Но признавать свои ошибки оказалось труднее, чем пить бутыль арса на спор, балансируя на узком парапете городской стены.

Надеясь поправить положение, Рагдар не придумал ничего лучше, как написать к свадьбе торжественную арсу в честь Вальдераса. В конце он добавил несколько строк о том, что друзья остаются друзьями, что они признают свои ошибки и прощают, что они всегда могут рассчитывать друг на друга. Рагдар надеялся, что Вальдерас поймет и примет посыл и все станет как прежде.

Во время свадьбы он не притронулся к выпивке, повторяя про себя строчку за строчкой. Поздравляя царскую чету, он встал и начал декламировать. По заинтересованному взгляду Вальдераса Рагдар понял, что дружеское послание ему удалось не хуже любовного.