Книга двух путей

Вот потому-то я и не могу остаться здесь. Самое тяжелое задание, которое мне пришлось выполнить в качестве доулы смерти, оказалось и самым коротким. Меня наняла супружеская пара, знавшая, что у их будущего ребенка анэнцефалия – полное отсутствие больших полушарий головного мозга. Вы, наверное, подумаете, что это еще один неизвестный круг ада: решить выносить нежизнеспособный плод. Но в данном случае вы ошибаетесь. Мужчина приветствовал визиты супруги к акушеру-гинекологу, потому что, когда жена слышала сердцебиение плода, она находилась рядом со своей дочерью. Ну а женщина рассказывала мне, что, вставая в два часа ночи пописать, она представляла, что прямо сейчас проживает жуткое время пубертатного периода дочери.

Я сказала супругам, что мне нужен не их план родов, а их жизненный план. Если новорожденная проживет хотя бы пять минут, что будет для родителей самым важным? Кто будет в родильной комнате? Если новорожденная проживет пять часов, кто сможет навестить роженицу? Если новорожденная проживет пять дней, захотят ли родители забрать ее домой?

Родители сказали, что за то короткое время, что у них есть, они хотели бы отметить все основные праздники: отметить первый год жизни дочери в пересчете на секунды. Итак, я пригласила фотографа. Мы сфотографировали младенца в боди с принтом в виде Санты, затем – с новогодней лентой через плечо и, наконец, с крошечной бумажной валентинкой в виде сердца. И мы дали бабушке с дедушкой возможность обнять ее и рассказать, какую музыку следует поставить, когда священник придет их отпевать. Девочку звали Фелисити. Она прожила тридцать семь минут.

Я рассказывала эту историю всем, кто спрашивал меня, как можно работать с умирающими. В смертном часе есть своя красота и благодать, всегда говорю я, даже когда умирает такая крошка, как Фелисити. Ей не довелось испытать ужасы войны, любовные страдания и просто боль. Фелисити не травили в школе, не обошли с повышением на работе и не бросили прямо у алтаря. За свою короткую жизнь она не видела ничего, кроме любви.

Не знаю почему, но на смертном одре мы говорим, что потеряли кого-то. Кого-то, кто не исчез или запропастился, а был вырван из крепких объятий.

В мире, где многие родители лишены возможности быть рядом со своими детьми, я категорически не имею права оставить свою дочь, чтобы получить второй шанс с Уайеттом.

Я поворачиваюсь к нему, понимая, что он ждет.

– А знаешь, что самое тяжелое в том, когда на твоих глазах умирает человек? Представлять себе людей, которых он покидает.

– Олив, именно поэтому ты и должна остаться, – перебивает меня Уайетт. – Я люблю тебя.

– Знаю. – Похоже, я повторяюсь. По моему лицу текут слезы. – Но ты не единственный, кого я люблю. И даже если я смогу оставить его… я не смогу оставить ее

.

– Твою дочь.

– Да, Мерит. – Я делаю судорожный вдох. – В честь Меритсегер.

Уайетт один из тех немногих, кому не нужно это объяснять. Богиня с головой змеи жила на горе над Долиной Царей. Имя Меритсегер расшифровывается как «Любящая Безмолвие». Этой богине поклонялись рабочие из Дейр-эль-Медины, строившие царские усыпальницы. Богиня Меритсегер ослепляла или поражала всех тех, кто совершал кражи или другие преступления, но ей было свойственно и милосердие.

Среди сонма древнеегипетских богов было трудно найти божество, отличающееся всепрощением.

– Люди вконец облажались, – говорю я Уайетту. – Мы совершаем ошибки, принимаем плохие решения, отталкиваем от себя тех, кого любим, и нам еще крупно повезло, что такая богиня, как Меритсегер, нас жалеет. – Я смотрю Уайетту в глаза и наконец говорю то, ради чего проделала весь этот путь: – Вот потому-то я и назвала в честь нее нашу дочь.

Вода/Бостон

Пятнадцать лет назад, когда во время бури neshni я покидала Египет и Уайетт вез меня по затопленным дорогам в каирский аэропорт, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Пару раз мне даже казалось, что придется попросить Уайетта остановиться. И вот теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что причиной тошноты было вовсе не волнение.

За исключением той первой ночи, Уайетт всегда пользовался презервативом. А тогда каковы были шансы залететь?

Такие же, думала я, как найти посреди пустыни раскрашенную надпись на камне.

Такие же, как влюбиться в парня, которого, как тебе казалось, ты ненавидишь.

Такие же, как найти родственную душу.

Я вспоминаю заклинание 148 «Текста саркофагов»: «Озарила все яркая вспышка. Исида проснулась с семенем своего брата Осириса».

Вспышка на небе, другая буря, другой ребенок. Вот так просто и так неожиданно.

Пытаясь собраться в кучку, я сижу в ванной комнате на крышке унитаза. Когда в ванную входит Брайан, это уже не тот мужчина, который всего час назад умолял меня остаться. Он напряжен, глаза холодные, пустые.

– Мерит спит. Я сумел найти в Интернете три исследования о вероятности ошибки в результатах теста ДНК вследствие наличия инородных тел в образце.