Книга двух путей

Когда я подхожу к столу, Джо уже завтракает. Уайетт с Альберто о чем-то увлеченно беседуют, но при моем появлении разом замолкают. Интересно, что Уайетт сказал им обо мне? Интересно, почему Альберто не отрывает глаз от стакана сока в своей руке с таким видом, будто ничего интереснее в жизни не видел, и категорически отказывается на меня смотреть.

– Доброе утро, – ровным тоном говорю я.

Мохаммед Махмуд ставит на стол еду, которую не нужно готовить на плите: хлеб, джем, мед и овсяные хлопья. Кофе нет, потому что нет горячей воды. Специи передаются по кругу, и я пытаюсь представить себе характер сидящих за столом людей в зависимости от их поведения. Джо разговорчив и жизнерадостен, Альберто мрачен. Уайетт непривычно молчалив.

Он сосредоточенно просматривает информацию в телефоне. А когда тот неожиданно звонит, Уайетт выходит из-за стола, чтобы ответить на звонок.

– Омар опоздает. У него сломался мотоцикл, – объявляет Уайетт.

– Кто такой Омар?

– Инспектор Службы древностей.

– Per piacere, il sale?[9] – бормочет Альберто.

– Он не станет говорить по-английски, пока не получит свою дозу кофеина, – объясняет Джо.

Он передает мне соль, но я оставляю солонку где-то посередине между мной и Альберто:

– Нельзя передавать соль. Это плохая примета.

Уайетт перехватывает мой взгляд и выразительно поднимает брови.

Я кладу в рот кусочек хлеба с медом: меня подташнивает, в горло ничего не лезет. Да, я успешно упросила или вынудила Уайетта разрешить мне работать на раскопках. Но даже если я и смогу на первых порах сохранить лицо, технологии настолько шагнули вперед, что в любом случае я сяду в лужу.

– Дон? Алло!

Услышав голос Уайетта, я понимаю, что он что-то говорит. Причем уже давно. Остальные удивленно таращатся на меня.

– Выходим в пять, – сообщает Уайетт. – Будь готова.

Я киваю, чувствуя, как горит лицо. Альберто демонстративно закатывает глаза.

– Santo cazzo, Madre di Cristo![10] – восклицает он, и его слова не требуют перевода.

Из жилой пристройки появляются реис — бригадир – Абду, а также Мохаммед Махмуд и Ахмед. Под руководством Абду они начинают грузить оборудование. Я все в той же чужой одежде, что и вчера. И в той же шляпе. Я неуклюже топчусь возле «лендровера», не имея ни малейшего понятия, что брать с собой. Но ко мне подходит Джо и протягивает пакет с кисточками, рулетку, зеркало, фонарик и айпад с зарядкой.

– Если что нужно, попроси у меня. Я с удовольствием поделюсь с тобой. – Он заматывает мою шею куфией, и я поспешно закрываю тканью рот и нос, чтобы защититься от песка.

Появившийся из Диг-Хауса Уайетт заскакивает в «лендровер». Абду сидит за рулем, задняя часть машины забита снаряжением. Мы с Альберто и Джо тащимся следом. Появившееся над горизонтом солнце заливает пустыню кровью, словно оно только что зверски убило и расчленило луну.

Гробницы в некрополе напоминают кукурузные зерна, равномерно распределившиеся и выстроившиеся в ряд вдоль склона джебеля. Гробница Джехутинахта расположена чуть ниже остальных, что обусловлено строением самой горы. Когда мы подходим поближе, я вижу расщелину в скале возле места нового раскопа. Скорее всего, именно эта расщелина и не позволила вырыть остальные гробницы на том же уровне. В результате более поздние гробницы, например Джехутихотепа II, были вырублены выше усыпальницы Джехутинахта, на неповрежденном участке склона.

И вот теперь, увидев эту расщелину, я удивляюсь, как могла не замечать ее раньше. Впрочем, это легко объяснялось тем, что вход в гробницу был погребен под обломками, образовавшимися при раскопках более поздних гробниц.

Оказавшись возле горы, я начинаю подниматься по выветренным ступеням. Невозможно забыть, как я – тогда еще молодая аспирантка – шла по этим ступеням и у меня возникало странное чувство, будто я не приобщаюсь к древней цивилизации, отшелушивая тысячи лет, а переношусь в далекое будущее, где я последний человек, оставшийся на Земле. К тому времени, как я подхожу к гробнице, «лендровер» уже припаркован и разгружен. Джо рассказал, что в этом сезоне основная задача – расчистить шахту и вытащить весь мусор наружу, тем самым обеспечив Уайетту и рабочим возможность спуститься туда. Помимо семьи Харби из Луксора, на раскопках работает бригада из коптов и мусульман, которые собирают обломки в резиновые корзины и передают их из рук в руки. Двое рабочих просеивают гору вычерпанного из гробницы песка, для того чтобы проверить, не осталось ли там чего-то ценного.

– Нашли что-нибудь интересное? – спрашиваю я Джо.

– Только несколько ячменных зерен, – отвечает он.

Зерна обычно вынимают пинцетом и помещают в пластиковый пакет для дальнейшего палеоботанического анализа в лаборатории.

Тем временем Уайетт зовет Джо в гробницу.

– Начальство вызывает к себе. – Джо с виноватой улыбкой уходит.

Остановившись у входа в гробницу, я вижу иероглифы. Осторожно касаюсь кончиками пальцев притолоки и неуверенно транслитерирую их.

ḥry-tp ˁ3 n wn.t ḏḥwty-nḫt

Номарх Заячьего нома, Джехутинахт.